Любовный роман о разводе

Вечеринка в честь развода

Лили Андерсон прижала руки к вискам. Она опаздывала на вечеринку в честь собственного развода. На мероприятие, которое могло дать ей то, чего она жаждала больше всего на свете: свободу от собственного мужа.

– О боже… – Ее сестра-близняшка Алекс тихо застонала. – И как они могли напечатать эту ерунду?!

– Алекс, прочитай мне.

– Это колонка Джей Кайкен. Лучше ее не читать.

– Хорошо, но я тебя предупредила. – Сестра прочистила горло. – «Сегодня состоится самое скандальное событие сезона. Винный магнат и миллиардер Риккардо де Кампо и бывшая деревенская девушка из Айовы, превратившаяся в спортивного физиотерапевта, Лили де Кампо, устраивают сегодня вечеринку в честь своего развода. Когда-то я сказал, что они – единственная страстно любящая друг друга пара в Нью-Йорке. Но слухи о том, что Риккардо изменяет жене, разбили этот «счастливый» брак. Со смешанным чувством я еду на эту вечеринку. Меня пригласили на нее, и я сообщу вам все пикантные скандальные подробности». – Скомкав газету, Алекс бросила ее на пол. – Сукин сын.

Лили закрыла глаза. Сколько раз она представляла себе этот момент – освобождение от Риккардо, – но такого вообразить не могла.

– Прости, Лили. Мне не надо было тебе об этом говорить.

Лили расправила на коленях шелковое платье цвета фуксии. Оно было весьма элегантным, и цвет этот Риккардо терпеть не мог, что давало ей дополнительные преимущества, – но ей показалось, что платье облегает ее в самых неподходящих местах. Взглянув на себя в зеркало перед уходом, Лили увидела свое белое, как бумага, лицо, с темными кругами под глазами. В порядке была только ее прическа – творение рук ее спасителя-стилиста.

Встретиться с Риккардо без маски, без всех своих обычных защит – плохое начало.

– Ты выглядишь слишком хорошо, – пробормотала Алекс. – Тебе надо было одеться похуже. И растрепать волосы.

Лили слегка воспрянула духом.

– Потому что Риккардо для тебя – как наркотик, – язвительно произнесла сестра. – И твой брак чуть не разрушил тебя. Притворяйся дурнушкой, Лили, и тебе будет легче.

Лили улыбнулась, но сразу поморщилась, потому что вновь заломило в висках.

– Он наконец-то согласился дать мне развод. Ты должна плясать от радости.

– Если бы я поверила ему, то сплясала бы. Он подписал документы?

– Надеюсь, сегодня подпишет.

– На него не похоже. Он что-то замыслил.

Сердце Лили упало.

– Может, он решил, что настало время заменить меня.

– Остается лишь надеяться на это.

Она должна бы радоваться тому, что Риккардо наконец понял: они никогда не помирятся после того, что произошло. Так почему же его решение официально объявить об их разводе как громом ее поразило? Ведь она не витала в облаках и прекрасно понимала, что он отказывался дать ей развод совсем не потому, что любил ее. Это было бы глупо и наивно. Он что-то задумал. Риккардо ничего не делал просто так.

– Если я решу сблизиться с Гарри, мне нужна подпись Риккардо на этом листке бумаги.

– О, не надо, Лили. – На красивом лице ее сестры появилась гримаса. – Гарри Тейлор, возможно, и известный кардиохирург, всеми уважаемый и именитый, но на самом деле он глуп, как посудомойка.

– Он красивый, умный и деликатный, – горячо возразила Лили. Ей страшно было вспомнить о том, какое нищенское существование она вела в восемнадцать лет, и сестра прекрасно понимала это. – Я рада, что он за мной ухаживает.

Алекс махнула рукой:

– По сравнению с Риккардо он слабоват.

– Ты только что сказала, что Риккардо мне не подходит.

– Гарри Тейлор тоже. Он такой скучный, он утомит тебя до смерти.

Лили хотела громко рассмеяться, но сдержала себя.

– Я не желаю связываться с мужчинами, которые заставляют мое сердце учащенно биться, а ладони – потеть. Это разрушает меня.

– Кстати, во сколько мы должны там быть?

Лили взглянула на часы:

Она всегда опаздывала, как ни старалась. Потому что по своей натуре слишком много планировала на день, и потому что ее клиенты-спортсмены тоже опоздали сегодня к ней на полчаса. Но Риккардо никогда не волновали причины. Он хотел получить то, что хотел, и именно тогда, когда хотел. Вот и все.

Лицо Алекс стало серьезным.

– Я сегодня разговаривала с Дэвидом.

Лили замерла. То, что Алекс разговаривала с их братом, жившим в Айове, означало лишь одно.

– Он сказал, на этой неделе ей было очень плохо. Врачи исчерпали все доступные им средства, они рекомендуют провести экспериментальную терапию, но ничего не обещают.

Лили сжала руки на коленях, и знакомое чувство безнадежности охватило ее. Их младшая сестра Лизбет страдала лейкемией. Три месяца назад состояние ее стало ухудшаться, и врачи сказали, что лишь новый способ лечения может дать ей шанс. Но лечение стоило целое состояние.

– Я не могу просить Риккардо дать нам денег, Алекс. Если я попаду к нему в зависимость, он будет властвовать надо мной.

– Понимаю. – Алекс сжала ее руки. – Мы что-нибудь придумаем.

Лили сжала губы:

– Завтра я пойду в банк. Может, мне дадут кредит. Они должны найти деньги. Лизбет должна получить это лечение. Но сегодня ей надо просто выжить.

Руки ее дрожали, в висках стучала кровь, когда они свернули на одну из престижных улиц города, ведущую к особняку де Кампо. Когда-то, увидев этот прекрасный старинный особняк, утопающий в зелени, Лили моментально влюбилась в него. Взглянув на ее восхищенное лицо, Риккардо купил ей этот дом. «Тебе он понравился», – объяснил он не моргнув и глазом при виде таблички с ценой тридцать пять миллионов долларов.

Машина остановилась перед домом, откуда Лили сбежала год назад, набравшись наконец мужества, взяв с собой лишь личные вещи. С тех пор она здесь не была. И вдруг Лили почувствовала, что ей хочется отсюда поскорее уйти. Вечеринки в честь развода сейчас в моде, но ей совсем не хотелось разрывать свои отношения с Риккардо на глазах у людей, сделавших ее несчастной.

Однако у нее не было выбора. Лили встрепенулась, когда Тони, обойдя машину, открыл для нее дверь. Риккардо был тверд. «Мы должны покончить с этим тупиком, – сказал он. – Нам надо официально заявить о нашем разрыве. Приезжай сюда, Лили, иначе этого не произойдет».

Лили заставила себя принять руку Тони. При виде длинной вереницы припаркованных лимузинов у нее перехватило дыхание. Она вспомнила о том, как Риккардо, подхватив ее на руки, внес в дом… Они отмечали тогда годовщину свадьбы, и в ту ночь он занимался с ней любовью так пылко и страстно, будто собирался любить ее всю жизнь.

– Мы можем еще вернуться назад, – тихо сказала ее сестра, встав рядом с ней. – Если Риккардо действительно хочет развода, он приедет к тебе.

Лили покачала головой:

– Я должна это сделать.

Нетвердой походкой она направилась к дому по широкой аллее в сопровождении Алекс. Темноволосый молодой человек в форме официанта открыл им дверь и провел внутрь.

– Должно быть, это очень странно, когда кто-то приглашает тебя войти в твой собственный дом, – прошептала Алекс.

– Это больше не мой дом.

Но все здесь было ей родным. Лили взглянула на стеклянную люстру ручной работы, висевшую в холле. Они купили ее вместе с Риккардо в свой медовый месяц в маленьком городке Мурано, славившемся своими стеклянными изделиями. На люстре были выгравированы их инициалы, и Риккардо настоял на том, чтобы к ним были добавлены два сплетенных сердца.

– Это очень символично, – сказал он тогда. – Мы больше с тобой не два отдельных человека, мы – одно целое.

– Лили… – прошептала Алекс, беспокойно взглянув на сестру.

– Со мной все в порядке. – Она заставила себя улыбнуться молодому человеку, предложившему им проводить их на верхний этаж в банкетный зал. – Мы знаем дорогу.

Поднимаясь по блестящей деревянной лестнице рядом с Алекс, Лили чувствовала, как с каждым шагом сильнее бьется ее сердце. «Ты можешь сделать это. Ты уже делала это сотни раз». Только теперь Риккардо не с ней.

Помедлив при входе, она взглянула на яркие наряды и переливающиеся драгоценности красиво одетых гостей, освещенные светом старинных люстр. Оркестр в углу зала играл джаз, но гул голосов заглушал музыку. Лили заметно напряглась. Она ненавидела джаз. Неужели Риккардо специально сделал это? Чтобы ей досадить?

Схватив сестру за руку, Алекс подтолкнула ее вперед:

– Тебе надо выпить.

И много выпить, мрачно подумала Лили, почувствовав на себе любопытные взгляды и услышав пронесшийся по толпе шепоток. Проходя мимо Джей Кайкен, Лили вскинула голову, но не остановилась. Когда они подошли к бару в конце зала, толпа расступилась, образовав вокруг нее пустое пространство. Слева оказались ее друзья и знакомые, которые после разрыва с Риккардо предпочли общаться с ней, а не с ним, а справа – бизнес-партнеры Риккардо, его брат, кузены и политические сторонники.

«Будто снова у нас свадьба», – выдохнула Лили, вспомнив о том, как, войдя в старинный величественный кафедральный собор в Верхнем Ист-Сайде, она увидела свою семью и друзей с одной стороны – опрятно одетых и не таких гламурных, как ее деревенские подружки из Айовы, – и представителей клана Риккардо с другой: изысканно одетых аристократов. Будто их брак с самого начала был разделен на две части.

Высоко подняв голову, Лили двигалась вперед. Вдруг холодок пробежал по ее спине, кожа покрылась мурашками. Риккардо был в зале. Она чувствовала это. Повернув голову, Лили увидела его. Риккардо был разъярен. Это было видно по его лицу.

– Не позволяй ему себя унижать, – шепнула ей Алекс. – Ведь это вечеринка в честь твоего развода! Держи себя достойно!

Легко сказать, но трудно сделать. Тем более когда Риккардо, взяв у официанта два бокала с шампанским, направился к ним с таким выражением лица, что ноги Лили едва не подкосились. Он был таким же изысканным, как всегда, в своем шикарном черном смокинге, красиво подчеркивавшем его стройную мощную фигуру, смуглую кожу и темные волосы. Но что-то изменилось в нем. Черты лица стали более резкими, заострились. Он подстриг свои густые черные кудри, обычно спадавшие ему на лоб, и оставил короткий ежик, делавший его еще более угрожающе-привлекательным, если это вообще было возможно. И это безжалостное выражение лица, этот блеск в его черных глазах явно были вызваны ее появлением.

Язык ее прилип к нёбу, а сердце забилось так, что ей пришлось сжать кулаки, вонзив ногти себе в ладони. Ну почему же после всего, что было, он все еще мог заставить ее дрожать с головы до ног?

Алекс подтолкнула ее:

– Держи себя в руках!

Расправив плечи, Лили глубоко вдохнула, когда Риккардо остановился перед ними. Наклонившись, он слегка прикоснулся губами к ее щеке.

– Опоздала и в розовом платье. Можно подумать, ты намеренно стараешься разозлить меня, Лили.

Сердце ее бешено забилось.

– Может быть, я хочу отпраздновать мою вновь обретенную свободу.

– А-а-а… так ты ее еще не получила, – парировал Риккардо. – Но ты создаешь мне такое настроение, что мне не хочется тебе ее давать. – Он смотрел на нее так, как строгий учитель смотрит на пятиклассницу.

Лили почувствовала, что взгляды всех присутствующих устремились на них.

– Не надо играть со мной в игры, Риккардо, – тихо сказала она. – Иначе я повернусь и уйду.

Темные глаза его блеснули.

– Ты уже сделала это, tesoro, а теперь ты снова здесь.

Лили уже хотела сказать ему все, что она о нем думает, но в этот момент он нагнулся и поцеловал Алекс.

– Buonasera. Надеюсь, у тебя все хорошо?

– Лучше не бывает, – пробормотала Алекс.

– Не возражаешь, если я перекинусь парой слов со своей женой с глазу на глаз?

«Со своей женой». Он так уверенно произнес эти слова. По спине Лили пробежали мурашки.

– Если хочешь что-то сказать, можешь говорить в присутствии моей сестры.

– Но не это. – Он пристально посмотрел в ее глаза. – Если только ты не желаешь, чтобы во всех газетах Нью-Йорка появился отчет о нашем разговоре.

Учитывая то, что лишь в последние несколько месяцев имя Лили наконец исчезло со страниц желтой прессы, она решила, что это хорошая мысль.

Риккардо повернулся к Алекс:

– Гейб ждет тебя в баре с напитками.

Алекс округлила глаза:

– Ты хочешь разжечь антагонизм между всеми членами семей де Кампо и Андерсон?

– Ты воинственно относишься лишь к тем людям, которые пробуждают в тебе сильные эмоции, – насмешливо произнес Риккардо. – Не пытайся разорвать его пополам, ладно?

– Думаешь, это хорошая мысль? – пробормотала Лили. Но ее волновала не столько ее сестра, которая умела постоять за себя, сколько его большая и сильная рука, обхватившая ее талию. Риккардо повел Лили из зала.

– Им нравится пикироваться друг с другом.

Он повел ее наверх, на третий этаж, где находились спальные комнаты. Риккардо кивнул охраннику, стоявшему при входе на этаж.

– Зачем мы идем туда? – прошептала Лили, поймав на себе любопытный взгляд охранника. – Ведь мы можем поговорить с тобой в твоем кабинете.

– Я не хочу, чтобы нас подслушали. Мы поговорим в патио возле нашей спальни.

– Твоей спальни, – поправила Лили. – И я не думаю…

– Basta, Лили! – Риккардо сверкнул глазами. – Я твой муж, а не посторонний мужчина, пытающийся тобой овладеть.

Лили вошла вслед за ним сквозь двойные двери. Она не могла отвести взгляд от их супружеской кровати. Это было то место, где они с Риккардо всегда находили общий язык.

Он открыл французские двери, ведущие в просторное патио. На кустах роз, которые она посадила, уже распускались бутоны, источая чудесный аромат… Долой сентиментальность! Лили решительно повернулась к мужу.

– Итак? – спросила она. – Что ты хочешь мне сказать?

На лице Риккардо отразилось удовлетворение.

– Ты нервничаешь оттого, что мы просто поговорили друг с другом?

– Черт возьми, Риккардо! – Она прямо взглянула в его глаза. – Целый год я пытаюсь получить от тебя развод, но ты не даешь мне его. А затем ты звонишь мне совершенно неожиданно с безумной идеей устроить вечеринку в честь развода, чтобы официально объявить всем о нем. А теперь ты играешь со мной в кошки-мышки. Что ты задумал, черт возьми?

Он скрестил руки на груди.

– Если бы ты согласилась встретиться со мной, то я, возможно, не прибегнул к этому средству.

– Между нами не было ничего хорошего.

Он взглянул на нее:

– Это ложь, и ты это понимаешь.

Лили обхватила себя руками.

– Секс – не лучшая основа для брака.

– У нас было больше, чем секс, Лили. – Его глубокий голос смягчился, в нем появились бархатистые нотки. – Мы привыкли друг другу.

– Этого мало! Знаешь ли ты, как я была счастлива в этот год?

Риккардо побледнел, это было видно даже под его загаром.

– Когда-то мы с тобой были счастливы. Лили подняла подбородок:

– Я хочу получить от тебя развод. А если ты не дашь его мне, я поручу это дело своим адвокатам.

Риккардо сжал губы:

– Я затяну это дело на много лет.

– Ну почему? – Откинув волосы с лица, Лили с отчаянием взглянула на него. – Между нами все кончено. Мы причинили друг другу боль. Давай жить каждый своей жизнью.

Риккардо засунул руки в карманы. Глаза его яростно вспыхнули. Молчание затянулось.

– Хорошо, – наконец произнес он.

Она уставилась на него:

– Я дам тебе развод. Но с одним условием.

Лили поняла, что ей надо немедленно бежать отсюда, но не могла пошевелиться.

– Мне надо, чтобы ты оставалась моей женой еще полгода.

– Отец считает, что я не должен портить свой имидж в глазах совета директоров перед тем, как они примут решение о назначении генерального директора. – Риккардо цинично усмехнулся. – Мой новый статус разведенного мужчины им явно не понравится.

Все иллюзии насчет того, что Риккардо не разводится с ней, потому что все еще любит, мгновенно улетучились. Слезы застлали ей глаза.

– Это нелепо, – с трудом выговорила она. – Ты оставил гонки три года назад.

Он пожал плечами:

– Я говорю то, что есть. И я не могу изменить их восприятие.

Лили чуть не задохнулась. Парадокс состоял в том, что, пока они были вместе, Риккардо старательного избавлялся от образа отчаянного автогонщика, совершенно не интересующегося семейным бизнесом.

– Наш брак распался потому, что ты был помешан на своей работе. Ты думал только о том, как стать генеральным директором.

– Это был всего лишь один из аспектов нашего брака, – мрачно поправил ее он. – Как бы то ни было, мой отец хочет, чтобы мы были вместе. Без выполнения этого условия он не будет оказывать мне поддержку.

Лили всегда думала, что Антонио де Кампо считает ее ниже своего сына, но из вежливости не говорит ей об этом.

– Отец считает, что ты положительно влияешь на меня. – Риккардо усмехнулся. – И он прав.

– Это безумие. – Качнув головой, Лили отошла на другой конец патио. – Мы не способны даже притвориться счастливой парой.

– У тебя плохая память, Лили.

Услышав этот мягкий укор, она посмотрела ему в лицо.

– Шесть месяцев. Это все, о чем я тебя прошу.

– Я хочу с тобой развестись, – повторила она. – Почему ты решил, что я буду помогать тебе?

Риккардо склонил голову:

– Чего ты боишься? Того, что между нами осталось гораздо больше недосказанного, чем ты готова признать?

Лили расправила плечи:

– Между нами все кончено, Риккардо. И это плохая идея.

– Это великолепная идея. Шесть месяцев – и ты свободна.

– Какие еще условия выдвинул твой отец? – устало спросила она. – Ты должен перестать ездить на спортивных автомобилях и встречаться со всемирно известными супермоделями?

– Это пустые слухи. У меня никого не было после тебя.

– Таблоиды утверждают обратное.

– Нет, Лили. – Он подошел к ней. – В чем дело, tesoro? Вынашиваешь планы насчет Гарри Тейлора?

Откуда он узнал? Они так тщательно скрывались от всех.

– Да, – бросила она. – Я хочу жить дальше, и ты, должно быть, тоже.

Он взял ее за подбородок.

– Ты забыла, что мы дали клятву, amore mio. «В богатстве и бедности, в болезни и здоровье…»

– Это было до того, как ты нарушил ее.

Глаза его угрожающе вспыхнули.

– Я никогда не спал с Челси Тейт.

– Мы не пришли с тобой к согласию по поводу этого, – бросила она. – И мы не сможем изобразить любовь друг к другу. Это смешно.

– О, а я думаю, что сможем, – промурлыкал он. Лили порывисто высвободилась:

Запустив руку ей в волосы, он притянул ее к себе.

– Ты возбудилась, Лили. И я тоже.

Он не дал ей договорить, закрыв ее рот поцелуем. Риккардо использовал все средства, находившиеся в его распоряжении. Вцепившись в его рубашку, Лили хотела его оттолкнуть, но не смогла это сделать.

– Рик… – протестующе пробормотала она.

– Заткнись, Лили, – скомандовал он, погладив ее обнаженные плечи, и вновь прикоснулся к ее губам.

На этот раз поцелуй его был более нежным. Он словно уговаривал ее, а не приказывал, ласкал ее, а не наказывал. И что-то дрогнуло внутри ее. Он так давно не целовал ее так, так давно не обнимал… И боже помоги… если в отношениях у них все плохо, то с сексом – просто отлично.

– Черт возьми. – Лили едва стояла на ногах. – Это нечестно.

Обхватив ее бедра, Риккардо притянул ее к себе. Ощутив его эрекцию, Лили задрожала. Удовлетворенный рык вырвался из его горла.

Его сексуальная власть над ней была настолько велика, что Лили мгновенно повиновалась. Она забыла о сотне людей внизу – и даже о том, какую огромную ошибку она совершает. Ей хотелось только ощущать его губы и его горячий, умопомрачительный язык, сплетенный с ее языком.

Она растаяла, прижавшись к нему, и колени ее стали подгибаться. Будто кто-то предложил ей крепкий алкогольный напиток после долгих месяцев воздержания. Она погрузилась в блаженство.

Внезапно яркие вспышки света окружили их. Лили попятилась, ничего не понимая, и часто заморгала.

Яростно выругавшись, Риккардо оттолкнул ее от ограды.

– Dio. Как он пробрался сюда?

– Фотограф? – изумленно спросила Лили. Риккардо кивнул.

Она прикоснулась пальцами к губам, все еще горевшим от его поцелуя. У Риккардо повсюду охранники. Фотограф никак не мог проникнуть сюда.

– Ты спланировал это, – сказала она. – Чтобы ублажить своего отца.

– Я устроил эту вечеринку для своего отца, – мрачно согласился он. – Для совета директоров. Но фотографа не приглашал.

Лили прижала руки к вискам. Она больше не могла так жить. Ей нужен этот развод.

Лицо его напряглось.

– А что? Твой добрый доктор не выдержит полугодичного перерыва?

Она покачала головой:

– Я говорю «нет». Нет, нет и нет.

Поправив смятую рубашку, Риккардо провел рукой по волосам.

– Мы объявим о разводе в десять.

Повернувшись, Лили направилась к двери.

– Я подарю тебе дом.

– Ты никогда ничего не хотела от меня, но знаю, ты любишь этот дом. Я отпишу его тебе через шесть месяцев.

Лили открыла рот, чтобы сказать ему, куда он может засунуть свое предложение, но слова застряли в ее горле. Продав дом, она могла оплатить лечение Лизбет.

– Соблазнительно, да? Ведь ты мечтаешь об этом доме… но только без меня?

Лили досчитала до пяти, затем развернулась. Она находилась в отчаянном положении.

– Я подумаю об этом.

– В десять часов, Лили. – Риккардо хищно улыбнулся.

Развод отменяется

Vows They Can’t Escape

© 2017 by Heidi Rice

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

Ксанти Кармайкл перешагнула порог шикарного вестибюля офисного здания на западной стороне Манхэттена, в котором располагалась студия дизайна Дэна Редмонда. Она испытывала удовлетворение от того, что цоканье ее высоких каблуков по мраморным полам, словно пулеметная очередь, говорило в точности то, что она хотела сказать этим людям.

«Берегитесь, мальчики, оскорбленная женщина вышла на тропу войны».

Прошло десять лет с тех пор, как Дэн Редмонд бросил ее в номере захудалой гостиницы на задворках Бостона, и теперь Ксанти была готова поставить окончательную точку в их непродолжительных отношениях.

Ее щеки горели, несмотря на множество кондиционеров; она решила послать к чертям охватившее ее волнение.

После шестичасового перелета с Хитроу и двух суток, проведенных за тем, чтобы вычислить, что ей делать с неразорвавшейся в свое время бомбой, которую бросил ей под ноги руководитель ее юридического отдела, Билл Спенсер, в среду пополудни, она была готова к любому развитию событий.

Что бы ни связывало ее, в то время семнадцатилетнюю девушку, с Дэном Редмондом, потенциально опасная ситуация, которую обнаружил Билл, не несла в себе ничего личного, она была всего лишь частью работы. А Ксанти не могла допустить, чтобы ее работе что-нибудь мешало.

Двухсотлетний транспортный концерн Кармайклов, которым ее семья владела на протяжении четырех поколений, – единственное, что сейчас имело значение для Ксанти. И она пойдет на что угодно, чтобы защитить ее и свою новую должность в качестве основного владельца акций и генерального директора компании.

– Здравствуйте, я мисс Сандерс из Лондона, – обратилась Ксанти к безукоризненно одетой женщине в приемной, назвавшись выдуманным именем, которое при организации этой встречи использовала ее секретарша. – У меня назначена встреча с мистером Редмондом.

Улыбка женщины оказалась такой же безукоризненной, как и ее внешний вид.

– Добро пожаловать, мисс Сандерс. – Женщина постучала по экрану перед собой и взяла трубку телефона. – Присядьте пока, пожалуйста. Через пару минут подойдет помощница мистера Редмонда, Мел Мэтьюз, и проводит вас на восемнадцатый этаж.

Сердце Ксанти учащенно забилось, когда она еще раз пересекла огромный вестибюль, миновав парусный катамаран в натуральную величину, свисающий с потолка. Отполированная медная табличка гласила, что это судно выиграло компании Редмонда престижный парусный трофей два раза подряд.

Ксанти подавила желание слизать с губ помаду, которой она накрасилась в такси по дороге из аэропорта.

Новость Билла была бы менее пугающей, если бы Дэн по-прежнему был тем самым юношей, которого с такой легкостью уволил ее отец, назвав «безродным и без дальнейших перспектив нищебродом и портовой крысой», но Ксанти отказывалась быть напуганной феноменальным успехом Дэна, которого он добился за последние десять лет.

Она приехала сюда, чтобы показать ему, с кем он имеет дело.

Но когда Ксанти увидела шикарный новый офис Дэна в одном из самых престижных районов Нью-Йорка с видом на реку Гудзон, ей пришлось признать, что молниеносное развитие его бизнеса и его позиция в качестве одного из главных дизайнеров парусных яхт были далеко не случайными.

Дэн всегда отличался умом и амбициозностью – прирожденный моряк, который больше чувствовал себя дома на воде, чем на суше. Именно поэтому управляющий имением ее отца нанял его тем летом, чтобы присматривать за небольшой флотилией из двух яхт и крошечного крейсера, которые отец Ксанти держал в их летнем доме.

А за впечатлительной и наивной дочерью Чарльза Кармайкла Дэн присматривал в свободное от работы время.

Никто и никогда не смог бы упрекнуть его в недостатке прилежания.

Мышцы бедер Ксанти задрожали, когда она вспомнила грубые пальцы, скользящие по ее чувствительной коже, но это воспоминание не остановило ее.

Энергия Дэна и его целенаправленность притягивали Ксанти, словно ищущую цель ракету. А еще его суперспособность, которую они открыли вместе, когда он за шестьдесят секунд или даже меньше доводил Ксанти до оргазма, и она кричала от наслаждения, пока он ласкал ее лоно своим жарким языком.

Ксанти положила свой портфель на кофейный столик и утонула в одном из кожаных кресел.

Она тесно сжала колени, пытаясь унять пожар, вспыхнувший между ее бедер. Но даже суперспособности Дэна не хватило бы для того, чтобы компенсировать боль, которую он причинил ей.

Ксанти спрятала эту тревожную мысль за натянутой улыбкой, когда к ней подошла женщина тридцати с небольшим лет. Схватив сумку с документами, ради которых преодолела пять тысяч километров, Ксанти поднялась с места, обрадовавшись, что ей удалось скрыть охватившее ее волнение.

Дэн Редмонд не единственный, кто крут в этом районе. Больше не единственный.

Но пять минут спустя, когда помощница Дэна вела Ксанти сквозь море продвинутых и энергичных молодых людей, работающих на маркерных досках и компьютерах, она совсем не чувствовала себя крутой, ей казалось, что она скорее похожа на жертвенного ягненка. Даже воинственный стук ее каблуков был приглушен ковровым покрытием.

Адреналин, который двое суток перекачивался по ее венам и придавал ей храбрости, замедлил свой бег, стоило Ксанти приблизиться к застекленному кабинету, в котором показался силуэт мужчины на фоне береговой линии Нью-Джерси. Ее сердце бешено заколотилось, когда она узнала его, а потом упало в какую-то бездну.

Ксанти жадно рассматривала широкие плечи и узкие бедра, спрятанные под белоснежной сорочкой и элегантными брюками серого цвета. Но внушительный рост Дэна, его мускулистые руки, выставленные напоказ благодаря подвернутым рукавам сорочки, волосы цвета воронова крыла и татуировка на левой руке выдавали в нем волка в дорогой, сшитой на заказ одежде.

Ксанти мгновенно покрылась испариной в своем бледно-синем шелковом костюме и кофточке персикового цвета, которые она выбрала двенадцать часов назад в Лондоне, потому что такой наряд придавал ей уверенности в себе и делал ее сногсшибательной. Только теперь эта одежда касалась ее кожи словно наждачная бумага.

Проглотив ком, подкативший к горлу, Ксанти заставила себя переступить порог, ведущий в волчье логово.

Дэн потрясенно посмотрел на нее, но потом его лицо приняло мрачный вид.

Неужели она была настолько глупа, что поверила, будто возраст, деньги и успех помогут ему стать более утонченным – даже приручат его – или хотя бы сделают его не таким напряженным и устрашающим? Ксанти казалось, что ее пронзило ударом молнии.

– Мистер Редмонд, к вам мисс Сандерс из…

– Мел, оставьте нас, – оборвал свою помощницу Дэн. – И закройте дверь.

Услышав приказ, отданный его хрипловатым голосом, Ксанти снова разволновалась, вспоминая все его приказы, обращенные к ней самой, тем же тоном, не терпящим возражений. И ту унизительную поспешность, с которой она подчинилась ему.

«Расслабься. Клянусь, я не причиню тебе боли».

«Держись крепче. Эта поездка будет самой крутой в твоей жизни».

«Ксан, я своих не бросаю. Тут не о чем спорить».

Двери закрылись, и Ксанти крепче сжала ручку своего портфеля.

– Привет, Дэн, – на удивление спокойно сказала она, стараясь не поддаваться физической реакции своего тела, которая десять лет как устарела.

– Здравствуйте, мисс Сандерс, – с плохо скрываемым презрением ответил Дэн. – Если вы хотели купить лодку, вам сильно не повезло. – Он буравил Ксанти оценивающим взглядом, который буквально обжигал ее. – Я не веду дела с избалованными богатенькими цыпочками. – Дэн снова посмотрел на ее лицо, грозя лишить ее остатков самообладания. – Особенно с той из них, на которой я когда-то по глупости женился.

Дэна словно изо всех сил ударили в живот, и ему стоило немалых усилий сдержаться и не потерять самообладание.

Когда-то Ксанти каждую ночь приходила к нему во снах – эротических, если быть точным, – а потом стала преследовать его в кошмарах. И теперь она имела наглость заявиться в его офис, который он построил собственными силами после того, как она дала ему пинка, и все это с таким видом, словно обладала правом на повторное вторжение в его жизнь.

Та девушка, которую он знал, немного изменилась. Она выглядела шикарно в изысканном костюме и туфлях на высоченных шпильках. Но в ней по-прежнему оставалось что-то такое, что заставляло реагировать его тело.

Дэн посмотрел в ее огромные кошачьи глаза, под сине-зеленой поверхностью которых таился огонь. Потом он перевел взгляд на нежную персиковую кожу ее лица с россыпью девчачьих веснушек на носу, которые не удалось до конца спрятать умело нанесенным макияжем. Непослушные рыжие волосы Ксанти были безжалостно собраны в высокую прическу, но несколько прядок все же выбилось и ниспадало ей на шею, притягивая его взгляд к робкому намеку на ложбинку, скрывавшуюся под ее блузкой.

Румянец на щеках и блеск в глазах делали ее похожей на сказочную королеву, которая проглотила таракана. Но Дэн прекрасно знал, что с таким восхитительным телом и выражением невинности на лице, а еще этой чертовой невозмутимостью, как у морской змеи, она намного опаснее сирены, посланной на погибель мужчинам.

Он сжал руки в кулаки и положил их на стол. С одной стороны, Дэну хотелось перебросить Ксанти себе через колено и отшлепать, пока ее попа не станет такой же красной, как ее волосы. С другой – он испытывал мучительное желание забросить ее себе на плечо и отнести в какое-нибудь темное и укромное местечко. Там он мог бы содрать с нее этот чертов костюм и найти под ним ту чувствительную к его ласкам девушку, которая однажды молила его о пощаде.

И каждое из этих желаний было ничуть не лучше другого. Потому что теперь она ничего не значила для Дэна. Совсем, черт подери. Десять лет назад, когда Дэн лежал на дороге перед летним домом отца Ксанти с тремя сломанными ребрами и бóльшим количеством синяков, чем мог поставить ему его старик, когда у него было дурное настроение, а его желудок сжимался от горечи, смешанной со злостью и унижением, он поклялся, что больше ни одна женщина не выставит его таким глупцом.

– У нас возникла проблема, – нерешительно начала Ксанти. Похоже, она здорово волновалась. – И я приехала, чтобы ее решить.

– У нас? Разве такое возможно? – елейным голосом поинтересовался Дэн. – Мы ведь не виделись больше десяти лет, и я не собирался встречаться с тобой еще когда-либо.

Ксанти густо покраснела.

– Это желание было взаимным, – бросила она.

Дэн спрятал руки в карманы, сдерживаясь из последних сил.

С чего это вдруг она злилась на него? Ведь именно Дэн был пострадавшей стороной в их браке, длившемся не больше двух секунд. Она выставляла себя напоказ, заигрывала с ним, заставила его увиваться за ней целое лето, подцепила на крючок, пообещав любить, уважать и слушаться его, что бы ни случилось. А потом, как только на горизонте замаячила первая проблема, она тут же бросилась обратно к своему папочке. Хотя Дэн не был таким уж кретином, чтобы поверить ее пустым обещаниям. Еще ребенком он узнал, что любовь – всего лишь глупые сантименты. Но он был достаточно глуп, чтобы поверить ей.

И теперь у нее хватило наглости заявиться к нему под чужим именем, ожидая, что он будет вежливым с ней, и делать вид, что поступила с ним по-человечески.

И Дэна совсем не интересовала ее проблема. Но он позволит Ксанти разыграть ее маленькую драму, а потом вышвырнет ее из своей жизни. На этот раз навсегда.

Не обращая внимания на враждебность Дэна, Ксанти расстегнула свой портфель, достала оттуда документы о разводе и швырнула их на стол.

Дэн Редмонд вел себя как пещерный человек, но она привыкла к подобным выходкам с его стороны. В свои девятнадцать лет он был точно таким же. Немногословный, властный и невероятно заносчивый. Когда-то Ксанти находила такое поведение очень привлекательным, потому что верила, что под маской пещерного человека скрывается мальчик, нуждающийся в любви, которую она могла излить на него.

И это была ее первая ошибка, за которой последовало множество других.

Беззащитного мальчика никогда не существовало. А дикарь никогда не хотел того, что она могла ему предложить.

Прекрасно. Потому что сейчас речь шла не о нем, а о ней. О том, чего хотела Ксанти.

Теперь она не боялась никого. Ни своего отца, ни совета директоров компании, принадлежавшей ее семье, и уж точно ни этого высокомерного дизайнера яхт, который считал, что может командовать ею налево и направо только потому, что она однажды была околдована его пенисом размером больше среднего.

– Проблема в том… – судорожно выдохнула Ксанти, вспомнив возбужденную плоть Дэна. – Адвокат моего отца, Август Гривс, десять лет назад не смог зарегистрировать документ о нашем разводе. – Она пролепетала эту новость, не желая чувствовать себя ответственной за произошедшее. В том, что Гривс оказался алкоголиком, не было ее вины. – Так что мы по-прежнему, с формальной точки зрения, муж и жена.

– Надеюсь, ты пошутила, черт подери!

Дэн выглядел таким потрясенным, что Ксанти улыбнулась бы, если бы ее не трясло так сильно. Ее новость определенно стерла с его лица самодовольное выражение.

– Я проделала весь этот пусть из Лондона, чтобы привезти тебе вот эти заново оформленные бумаги и чтобы мы могли как можно быстрее покончить с этим кошмаром. Так что нет, я не шучу.

Ксанти пролистала бумаги и добралась до листа, где нужно было поставить подписи. Свою она уже поставила. Ксанти досадовала на то, что ее пальцы не переставали дрожать, потому что ее слишком волновала близость Дэна.

– Как только ты подпишешься здесь, – она ткнула пальцем в листок, – наша проблема будет решена, и я гарантирую, что мы больше никогда не встретимся. – Ксанти поставила особый акцент на слове «наша», чтобы Дэн не забывал, что это и его проблема тоже.

Она достала из сумки золотую ручку и протянула ее, словно кинжал, по направлению к Дэну.

Он достал руки из карманов, но не принял ее ручку.

– Я не такой уж дурак, чтобы подписывать бумаги из твоих рук, не прочитав их…

Ксанти попыталась унять волнение, вдохнув через нос и выдохнув через рот. Этой техникой она овладела за последние пять лет управления компанией Кармайкла. Дэн не знал условия завещания ее отца и не догадывался об истинной причине ее приезда. Да и откуда ему знать, если завещание вступило в силу через пять лет после того, как он бросил ее?

К сожалению, она навсегда запомнит тот день в кабинете отца, когда ее желудок буквально свело от потрясения, потери и недоумения, когда были зачитаны условия завещания.

«Ваш отец надеялся, что вы выйдете замуж за одного из кандидатов, которых он предложил вам. Он пожелал оставить вам сорок пять процентов акций компании, а контрольный пакет – вашему мужу в качестве нового исполнительного директора компании. Поскольку во время его смерти вы не были замужем, он поместил контрольный пакет акций в доверительный фонд, который будет находиться под управлением совета директоров до того, как истечет ваш пятилетний испытательный срок в качестве владельца и руководителя компании. Если по истечении указанного времени они посчитают вас заслуживающим доверия генеральным директором, они могут проголосовать за то, чтобы к вам перешли еще шесть процентов акций. Если нет, они могут выбрать другого генерального директора и оставить контрольный пакет акций в доверительном фонде».

Испытательный срок истек еще неделю назад. Совет директоров – несомненно вопреки всем ожиданиям отца – проголосовал в пользу Ксанти. А потом Билл обнаружил то, что во время смерти отца она все еще была замужем за Дэном, который мог отсудить контрольный пакет акций их семейной компании.

Было почти забавно, что недостаток доверия к ней отца мог привести к тому, что пятьдесят пять процентов акций его компании перейдут человеку, которого он презирал. Но Ксанти больше удручала мысль о том, что отец никогда не верил в ее способности.

Она прогнала удручающую мысль прочь, а заодно и горечь, появившуюся вместе с ней, когда Дэн достал свой смартфон и набрал какой-то номер.

Может, отец Ксанти и был безнадежно старомодным и следовал традициям – он был англичанином-аристократом, который верил, что человек, не учившийся в Итоне и Оксфорде, не достоин ее, – но он любил ее и хотел для нее самого лучшего. Своей подписью Дэн уберет возможную угрозу, которую несли эти бумаги для компании ее отца, точнее, ее компании, и она наконец сможет доказать абсолютную преданность своему делу.

– Джек? – заговорил Дэн по телефону. – Я хочу, чтобы ты взглянул на кое-какие бумаги. Мел отправит их тебе прямо сейчас.

Словно по волшебству, в кабинете появилась его помощница. Дэн что-то написал на бумажке и вручил ей вместе с документами.

– Проверь каждую строчку, – продолжил телефонный разговор Редмонд. – Кажется, тут документы на развод.

Ксанти разозлилась, когда он снова с осуждением глянул в ее сторону.

– Что и к чему, я объясню тебе в следующий раз, – пообещал Дэн своему собеседнику. – Просто проверь, чтобы там не было никаких сюрпризов, как, например, требование алиментов десятилетней давности.

Он закончил разговор и спрятал телефон обратно в карман, а Ксанти не могла выдавить и слова от охватившей ее ярости.

– Ты закончил? – возмущенно спросила она, позабыв об успокоительной технике правильного дыхания.

Она проделала такой путь, провела несколько бессонных ночей, чтобы подготовиться к этой встрече, постоянно терзаясь мучительными воспоминаниями о том лете и пытаясь унять жар в своем теле, который никак не хотел угасать. Ксанти решительно настроилась провести разговор с ним не выходя за рамки деловых отношений, но он умудрился разозлить ее до чертиков меньше чем за пять минут.

– Не строй из себя невинность, – бросил он, и на его лице снова появилось самодовольное выражение. – Потому что я знаю, на что ты способна.

– Ах ты, него… – задыхаясь, прошипела Ксанти. – Ты говоришь, чтобы я не притворялась невинной? Когда ты лишил меня девственности, соблазнял на протяжении целого лета, сделал мне ребенка, настоял, чтобы я вышла за тебя замуж, а потом, три месяца спустя, бросил?

Дэн никогда не говорил, что любит ее, и никогда не пытался понять ее, даже во время единственной их ссоры. Но, что хуже всего, его не было рядом, когда она нуждалась в нем больше всего.

Ксанти передернуло, когда она вспомнила едкий запах дешевого антисептика в ванной комнате гостиницы. Слезы застилали ей глаза, когда она смотрела на ободранный линолеум на полу и молила, чтобы Дэн взял трубку.

– Это я бросил тебя? – зло крикнул Дэн. – Ты с ума сошла? – От его крика задрожали стеклянные стены.

– Ты ушел и бросил меня в том гостиничном номере и не отвечал на мои звонки, – тоже закричала Ксанти. Она больше не была той запуганной девочкой, слишком робкой, чтобы постоять за себя. – Как еще ты можешь назвать свой поступок?

– Я был в море за сотни километров от берега, ловил голубого тунца. И я не брал трубку, потому что посреди Северной Атлантики не было, черт подери, связи. А когда через неделю я вернулся, обнаружил, что ты сбежала обратно к папочке из-за одной дурацкой ссоры.

Ксанти на секунду замерла, услышав, где он находился в то время, когда она потеряла их ребенка. Но только на секунду. Дэн мог бы позвонить ей до того, как садился на корабль, чего он не сделал в свойственной ему манере «не задавай вопросов и помалкивай сам». А как насчет того отчаянного сообщения, которое она оставила ему, пока ждала отца, чтобы тот отвез ее в больницу? И позже, когда она пришла в себя после горячечных галлюцинаций, очнувшись в своей спальне в поместье отца?

Она просила кого-то из помощников по дому связаться с Дэном и рассказать ему о ребенке, потому что ее сердце разрывалось на тысячу кусочков, но он так и не объявился. Разве только через неделю передал подписанные бумаги о разводе.

Ксанти могла бы простить его за безразличное отношение к ней самой. Их брак был слишком поспешным, скорее юношеской бравадой и безумной паникой, возникшей после новости о незапланированной беременности. Но Дэн не проявил никакого интереса к трехмесячной жизни, которая умерла внутри ее, он даже не захотел оплакать их ребенка. Такого отношения Ксанти простить не могла.

Его безразличие мучило ее на протяжении многих месяцев. Сколько лжи Дэн наговорил ей, когда обещал быть с ней рядом и отнесся с уважением к ее решению родить этого малыша. Как он вообще мог жениться на ней, когда все это время планировал бросить ее при первом удобном случае.

Ксанти долго не могла понять, почему все произошло именно так. Почему он всегда уклонялся от разговоров о будущем, об их ребенке. Почему никогда не отвечал на ее признания в любви, даже в те моменты, когда их тела сливались воедино. Почему в то утро буквально взорвался, когда Ксанти предложила, что тоже пойдет искать работу, потому что знала, что ему приходится туго с оплатой их номера в мотеле.

Ему наскучил их брак и ответственность за него. Их не связывало ничего, кроме секса. Дэн никогда не хотел ни ее, ни этого ребенка, а его предложение пожениться было необдуманным, и он быстро о нем пожалел. И как только Ксанти потеряла ребенка, у Дэна появился идеальный предлог, которого он искал, чтобы избавиться от нее.

Но Ксанти не стала долго горевать и задалась новой целью – посвятить себя компании, которая должна была перейти ей по наследству. Той осенью, по возвращении в Лондон, она упросила отца позволить ей стажироваться в компании на одной из самых мелких должностей и прикладывала все усилия, чтобы узнать все необходимое о работе самой крупной марки логистического обслуживания морских перевозок в Европе.

Поначалу работа давала ей возможность отвлечься и забыть огромную пустоту, поселившуюся у нее внутри. Но вскоре Ксанти перестала машинально выполнять свои обязанности и начала по-настоящему вкладывать душу в дело, которым занималась. Она получила степень магистра бизнеса, выучила испанский и французский, пока работала в филиалах компании в Кадисе и Кале, и даже умудрилась убедить отца дать ей место в главном офисе, при этом отбиваясь от его попыток найти ей «подходящего» мужа.

Она заработала кресло генерального директора упорным трудом и самоотверженностью и стала достаточно жесткой, чтобы взять на себя ответственность за свою жизнь. Поэтому она не собиралась уступать и позволить Дэну Редмонду навязать ей чувство вины, ведь это он разбил ей сердце и разрушил все ее надежды и мечты. Пусть эти мечты и надежды были глупыми и наивными, но Дэн обошелся с ними с неоправданной жестокостью.

– Ты обещал, что будешь рядом, – огрызнулась Ксанти. Ее сердце сжалось от боли, но она не подала виду. – Ты клялся, что защитишь и поддержишь меня. Но когда я нуждалась в тебе больше всего, тебя не оказалось рядом.

– И для чего же я тебе понадобился, черт подери? – Глаза Дэна превратились в две льдинки.

Ксанти опешила. Она не могла понять, почему он так злился на нее, когда она всего лишь пыталась любить его.

– Я хотела, чтобы ты был рядом со мной, когда я потеряла нашего ребенка, – прошептала она. Ее голос прозвучал отстраненно, словно Ксанти находилась в другом измерении.

– Ты хотела, чтобы я подержал тебя за руку, пока ты делала аборт и избавлялась от нашего малыша?

– Что?! – Ксанти не поверила своим ушам.

– Ты думаешь, я не знаю, что ты избавилась от него?

Услышав осуждение и презрение в его голосе, Ксанти вдруг все поняла.

– Но я… – Она пыталась вытолкнуть наружу слова, которые застряли комом в ее горле.

Но Дэн не дал ей договорить.

– Я поехал в поместье сразу же, как только корабль причалил к пристани. Мы до этого поругались, и ты отправила мне на телефон какое-то непонятное сообщение. Когда я появился в доме твоего старика, он сказал мне, что никакого ребенка больше нет, показал мне бумаги о разводе, подписанные тобой, и вышвырнул меня из дома. И тогда я все понял. Маленькая папочкина принцесса решила, что мой ребенок причинит ей ненужные неудобства.

Ксанти не видела больше ненависти, а только отверженность, но все равно не могла постичь ни то ни другое. Слова Дэна гудели в ее мозгу, словно огромные пчелы, которые отказывались приземлиться. Неужели она подписала бумаги первой? Ксанти не могла припомнить такого. Все, что она могла вспомнить, – это то, как она умоляла увидеться с Дэном, но отец показал ей подписанные ее мужем документы о разводе. Его имя на листе бумаги убило едва теплившуюся в Ксанти надежду.

– Я знаю, что эта беременность была ошибкой. Да весь этот чертов брак был настоящим безумием, – с отвращением продолжил Дэн. – Но если бы ты объяснила мне, что собираешься делать, я бы попытался понять тебя. Но у тебя не хватило смелости, не так ли? У тебя даже не хватило смелости сказать мне, что ты сделала. Так что не надо притворяться невинным ребенком, которого соблазнил огромный плохой волк. Потому что мы оба знаем, что это чушь собачья. Был только один невинный в нашем сумасшедшем браке, и это не ты и не я.

Ксанти почти не слышала его, потому что киллеры-пчелы в ее голове превратились в гудящий рой. Ее ноги начали подкашиваться, и она сжала колени и обхватила себя за живот, пытаясь заставить замолчать рвотные позывы.

Как он мог не понимать, как много их ребенок значил для нее?

– Что случилось? – чуть встревоженно спросил Дэн.

Ксанти пыталась связать мысли воедино, но ей казалось, что ее череп раскалывается надвое.

– Черт подери, Рыжая, ты выглядишь так, словно собралась упасть в обморок.

Он схватил ее за локти и помог удержать равновесие.

Старая кличка и шок от его прикосновения штурмовали чувства Ксанти, отбросив ее в прошлое, в те летние дни с горячим морским воздухом, криками бакланов, ароматом соли, смешанным с запахом пота и секса и оглушительного наслаждения, когда умелые пальцы Дэна наполняли ее тело жизнью.

«Я не делала аборт».

Ксанти пыталась выдавить эти слова, застрявшие в горле, но у нее ничего не получалось.

«У меня был выкидыш».

Она услышала, как Дэн выругался, и почувствовала, как его пальцы впились в ее руку повыше локтя, а потом какофония в ее голове начала утихать, и она провалилась в какую-то бездну.

Развод по-новозеландски

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

— Мне нужен развод.

В тот самый момент, как Джейн сказала эти слова, пульс ее участился. Она зажмурилась и стала ждать. Но на том конце провода воцарилась убийственная тишина.

Ответ убивал своей окончательностью — такой же необратимой, как огромное расстояние между Заидом и Новой Зеландией, откуда звонила девушка. Голос Тарика был глубоким и очень, очень холодным. Мурашки пробежали по спине Джейн. Она узнала это чувство — и оно обозначало близкую опасность.

Джейн сжала телефонную трубку.

— Но мы уже пять лет живем раздельно. Я думала, ты от радости запрыгаешь, когда услышишь о перспективе развода. — Как и твой отец, додумала она про себя. Отец Тарика, эмир Заида, был запретной темой, это Джейн усвоила много лет назад. И ссориться она не хотела, ей нужен был всего лишь развод. Банальная вещь.

Но все пошло не совсем так, как она планировала. С самого начала Джейн решила не контактировать напрямую с Тариком, поэтому позвонила помощнику эмира, Хади аль-Ибрагиму. Тарик был гражданином Заида, и их брак был заключен в соответствии с законами его страны. А согласно этим законам, пары, живущие раздельно в течение пяти лет, имеют право на развод.

Так что закон полностью на ее стороне. И Джейн хотела бы как можно быстрее покончить с этой неприятной процедурой. Все это она изложила помощнику эмира, который записал ее номер и обещал вскоре перезвонить.

Но вместо этого она услышала в трубке голос своего бывшего мужа. И звонил он только для того, чтобы сказать это свое коронное «нет».

Без детальных объяснений.

Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, Джейн сказала своим хорошо поставленным голосом учительницы:

— Ты не видел меня сто лет, Тарик. И ты хочешь, чтобы мы жили так и дальше?

Неожиданно сердце кольнуло, и Джейн прижала руку к груди.

Теперь ее планам точно наступит конец. А планов было полно! Начать с того, что она хотела защитить диссертацию в новом году, потом — найти приличного мужчину, влюбиться в него и в итоге построить счастливую жизнь без насилия и страдания.

— А когда же, по-твоему, это время наступит? Нет, именно сейчас время. Все, что тебе нужно, просто подписать…

— Приезжай в Заид, тогда и поговорим, Джейн.

Даже расстояние не смогло защитить от обаяния его голоса. До сих пор этот человек имел над ней власть и смело пользовался этим.

— Нам не о чем разговаривать. Мне всего лишь нужен развод. — Джейн почудилась дрожь в собственном голосе. Опять проблемы. А ей-то уже грезилась лучшая жизнь, жизнь без проблем. Будь он проклят!

— Почему? — его голос изменился, стал вдруг хриплым. — Почему тебе вдруг так неожиданно потребовался развод, драгоценная моя женушка? Неужели у тебя появился мужчина, который желает жену чужого мужа?

Молчание. Джейн подумала про Нила, приятного молодого бухгалтера, которого пару месяцев назад представил ей деверь. Да, он пригласил ее на свидание, но она не согласилась.

— Нет! Опять ты начинаешь…

— Мы встретимся в Заиде, — прервал ее Тарик. — Никакого развода не будет. Пока не будет. Однако он возможен, в скором будущем. Об этом мы и поговорим.

Но тут он обрушил на нее информацию насчет рейса и визы в Заид. И Джейн внезапно вспомнила, что у нее больше нет паспорта Заида, она же оставила его в спальне Тарика, в тот ужасный день разрыва, поскольку возвращаться туда больше не собиралась. Так что теперь ей придется оформлять визу. А это займет еще неделю, не меньше…

Тарик вдруг замолчал, и неожиданная тишина сбила Джейн с толку.

Она сглотнула и, облизнув пересохшие губы, спросила:

— А можем мы встретиться где-нибудь на нейтральной территории? — Она отлично знала, что Тарик ни за что не поедет в Новую Зеландию. Это слишком далеко, а он деловой человек. И потом, она сама не желала бы видеть его здесь. — Например, в Лондоне? — предложила она.

— В Заиде сейчас сложилась ситуация, когда я необходим на месте. Уехать я не могу.

Джейн надолго задумалась.

— А я не могу приехать в Заид, — проговорила она наконец.

— Не можешь или не приедешь?

Она не ответила.

— Тогда позволь кое-что объяснить тебе. Если ты не явишься в Заид, Джейн, я опротестую любое твое заявление на развод.

И он не шутил. Увы, законы Заида таковы, что тебя не разведут без согласия мужа.

А это означает, что если она не отправится в Заид, то Тарик никогда не предоставит ей то, что она так давно жаждала получить, — свободу.

— И не забудь прислать мне фотографии из Заида.

Джейн как раз собиралась выйти из дома своей сестры, покинув на время троих самых любимых людей на свете — сестру и двоих племянниц.

— Какие именно фотографии тебе нужны?

— Пустыня, дворец, что угодно, лишь бы прохладное.

— В пустыне, наоборот, очень жарко. Не так, как тут, в Окленде, — Джейн пыталась сохранять серьезное выражение, обращаясь к своей старшей племяннице. Но Саманта улыбнулась и показала ей язык. — А зачем тебе фотографии?

Саманта подбежала к ней.

— Я сделаю доклад по Зайду, и он станет самым лучшим в классе.

— Уверена, я смогу найти что-нибудь подходящее из того, что у меня есть, — пообещала Джейн, ставя тяжелый чемодан на пол. Саманта засияла от удовольствия, и Джейн едва удержалась, чтобы не обнять ее. Время летит слишком быстро. Трудно представить, что Саманте через месяц исполнится тринадцать.

— Отлично, — захлопала в ладоши девочка. — Если я смогу поразить свою учительницу, она поставит мне за семестр «отлично».

— А тебе правда надо ехать?

Джейн потянули с другой стороны за рукав, и она заглянула в карие глаза младшей племянницы.

— Да, Эми, мне надо ехать.

Джейн помолчала, вспоминая прохладный разговор с Тариком. Как объяснить все это малышке?

— Затем, — только и ответила она.

— Это не ответ, — возразила Эми с серьезным выражением лица.

— Положа руку на сердце, я и сама не понимаю, зачем тебе ехать, — поддержала свою дочь Элен, —