Адвокат жеребенков владимир аркадьевич

Жеребенков Владимир Аркадьевич

Реестровый номер 77/2380

Юридический стаж с 1984 ( 34 года)

Стаж работы адвокатом с 2000 (18 лет)

Образование

В 1984 году Владимир Аркадьевич окончил Московскую Высшую школу милиции МВД СССР (сейчас Московский Университет МВД РФ) по специальности правоведение.

В 2002 году подготовил и защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Криминологическое изучение преступности несовершеннолетних девушек и вопросы организации индивидуальной профилактики»

В 2006 году защитил докторскую диссертацию на тему: «Теория и практика борьбы с преступностью несовершеннолетних девушек».

Контактная информация

E-mail: не указан

Телефон: 8 (495) 933-87-18

• — Процент выигранных дел
• 0 Отзывов

С 1984 по 2000 г.г. служил в следственных подразделениях страны и уволился по выслуге срока службы с должности старшего следователя Следственного комитета при МВД РФ.

2000-2002 — член Межтерриториальной коллегии адвокатов.

2002-2003 – Заведующий адвокатского бюро «Закон и Человек».

2003-н.в.- Председатель Президиума Межрегиональной коллегии адвокатов «Закон и Человек».

Мораторий на смертную казнь может быть отменен. Адвокат Владимир Жеребенков, защищавший фигурантов «громких» дел, полагает, что в условиях коррумпированности правоохранительной системы этого делать нельзя.

12:35, 23.03.2015 // Росбалт, Москва

Госдума в ближайшее время рассмотрит в первом чтении законопроекты об отмене моратория на смертную казнь. Высшая мера наказания предлагается, в частности, за терроризм, педофилию, серийные убийства, склонение к употреблению наркотиков, если это привело к смерти двух и более лиц и т.д. Смертная казнь, в случае одобрения законопроекта, может грозить и чиновникам-коррупционерам. Еще осенью парламентарии выступили с предложением карать лиц, признанных виновными в хищении бюджетных средств или средств государственных внебюджетных фондов, вплоть до высшей меры наказания, которой сейчас является пожизненное заключение. Адвокат Владимир Жеребенков, защищавший фигурантов многих «громких» дел, полагает, что в условиях сильной коррумпированности правоохранительной системы смертная казнь невозможна. Под «вышку» могут попасть фигуранты «заказных» дел или те, лица, из которых выбили признания.

— Владимир Аркадьевич, Вы полагаете, что такая мера наказания, как смертная казнь, совсем неприемлема для России?

— Хотел бы начать с того, что смертная казнь — не наказание. По сути, у человека отбирают жизнь, которая защищена Конституцией РФ. Это довольно дико. Но проблема даже не в этом. Российские правоохранительная и судебная системы совершают такое количество ошибок, что даже сложно представить, сколько в могилу отправится невиновных. А уж то, как у нас порой получают признательные показания, и говорить не хочется. Самый громкий пример — дело Чикатило. Пока маньяк не был пойман, 14 человек получили сроки за совершенные Чикатило преступления, а одного успели расстрелять. При этом большинство из них, под пытками, даже признались в том, чего не делали. А потом оказалось, что все они невиновны.

Сейчас тоже за решеткой нередко оказываются люди, которые не совершали никаких преступлений. Но в условиях моратория на смертную казнь, даже после обвинительного приговора, они могут продолжать рассчитывать на то, что справедливость рано или поздно восторжествует. А, если их расстреляют, то максимум, что будет — посмертная реабилитация.

— Как вы полагаете, сами правоохранительные и судебные органы заинтересованы в возвращении смертной казни?

— Есть предложения под высшую меру подводить и чиновников, попавшихся на хищениях из бюджета. Причем такой подход пользуется поддержкой у населения.

— Введение смертной казни за экономические преступления это вообще нонсенс. А в российских реалиях это будет просто катастрофой. Опираясь на свой богатый юридический опыт, могу сказать, что огромное число уголовных дел носят «заказной» характер. Правоохранительные органы порой буквально на пустом месте возбуждают такие дела, в реальности же за ними кроются мотивы, далекие от правосудия: освободить «кресло» в ведомстве, убрать чиновника, мешающего получению выгодных подрядов или продаже какого-либо объекта, или чиновник просто может стать «жертвой» очередной войны силовиков.

Пока есть пытки и заказные дела – высшая мера невозможна

— Думаю, что нет. Во-первых, если выяснится, что расстреляли невиновного, неминуемо «полетят головы» всех правоохранителей и судей, которые имели отношение к случившемуся. Во-вторых, осужденные нередко являются самыми ценными источниками оперативников. Тот же националист Никита Тихонов стал откровенничать только посидев в колонии для пожизненно осужденных. Если бы его расстреляли, то следствие не узнало бы о многих подробностях деятельности группировки БОРН, а также имена всех ее участников. Такая же ситуация с киллерами преступных группировок, которые «вспоминают» о новых убийствах порой через пять-шесть лет после начала отсидки.

Достаточно вспомнить про дела в отношении Сергея Сторчака, Александра Бульбова.Сейчас похожая ситуация с делом экс-главы «Росграницы» Дмитрием Безделовым: у следствия, по моему мнению, нет никаких доказательств его виновности, также у него не обнаружено ни рубля из якобы похищенных средств. Впрочем, для того, что бы отправить госслужащего за решетку, как выясняется, надо немного. Достаточно поймать кого-то из его окружения, запугать, и он даст все нужные показания. Именно по такому принципу действовали представители ГУЭБиПК МВД РФ по руководством сейчас уже бывшего руководителя этого главка Дениса Сугробова. Хорошо, что в результате их деятельность была прекращена. Иначе бы сейчас у нас продолжали получать сроки жертвы «провокаций». Как в таких условиях можно возвращать смертную казнь?

Беседовал Александр Шварев

Шесть последних месяцев обвиняемой Трифоновой

«Новая» реконструировала хронику убийства тяжело больной вдовы, воспитывавшей несовершеннолетнего ребенка, которую арестовали за «покушение на мошенничество» и не выпускали под залог, так как она «могла скрыться от следствия» на инвалидной коляске

Фото: «Новая газета»

— …Это был самый тяжелый момент, — вспоминает адвокат Веры Трифоновой Владимир Жеребенков, — когда я пришел к ней в СИЗО, а она сидит передо мной на коляске, что-то приглушенно говорит, будто всхлипывая. Я спросил: «Что с голосом.

— …Это был самый тяжелый момент, — вспоминает адвокат Веры Трифоновой Владимир Жеребенков, — когда я пришел к ней в СИЗО, а она сидит передо мной на коляске, что-то приглушенно говорит, будто всхлипывая. Я спросил: «Что с голосом? Простыли?» — «У меня вода в легких». — «А врачи что говорят?» Отвечает: «Советуют спать стоя»…

Трифонову арестовали 16 декабря 2009 года. Поздно ночью. Дома, в Подмосковье. В тюрьме проведет шесть месяцев. Ее маршрут за эти полгода: ИВС на Петровке— 20-я горбольница — СИЗО «Матросская тишина» — больница «Тишины» — снова реанимация 20-й горбольницы — СИЗО Можайска – реанимация Центральной райбольницы Можайска — СИЗО Можайска – опять ЦРБ Можайска — «Тишина» — один день в клиническом институте им. Владимирского — снова палата интенсивной терапии хирургического отделения больницы «Матросской тишины»… 30 апреля 2010 года Веры Трифоновой не станет.

Вот две ее фотографии: до ареста и после. И на той, и на другой ей 54 года. Временная разница — полгода СИЗО, полгода «крутого маршрута», превратившего ухоженную женщину в опухшую и страшную бабку с отсутствующим взглядом.

Еще передо мной 5 кило справок по ее делу. Из СИЗО, медсанчасти, СКР. А также постановления прокуратуры и решения судов. Суть их сводится к одному: арестант Трифонова абсолютно здорова и нуждается в изоляции от общества и от лечения.

Но есть и килограммы других справок — от обычных, не тюремных врачей обычных городских больниц, — полученных еще до ареста. Там перечислены ее диагнозы: «сахарный диабет, диабетическая нефропатия, хронический пиелонефрит, хроническая почечная и сердечная недостаточность». Все эти справки видели и следователи, и прокуроры, и судьи, и руководство СИЗО — потому что все они приобщены к материалам уголовного дела. Не смутило…

А еще ни следствие, ни суд не смущало, что статья, вмененная Трифоновой, — не тяжкая. По такой статье дают либо условно, либо не больше трех: «Покушение на мошенничество». То есть лишь «покушалась», но преступления не совершила. Никого не убила, не покалечила, ничьего имущества не украла и не уничтожила, не замечена в терроризме — для общества опасности не представляла.

Но следствие настаивает: страшнее преступника в Москве не сыскать, поскольку действовала она в составе группы, может скрыться, оказать давление на свидетелей и уничтожить улики.

Действительно, арестовали Веру Трифонову в группе. В тюрьме оказались ее двое знакомых и, очевидно, деловых партнеров, которые, если верить следствию, пытались продать за $1,5 млн членство в Совете Федерации некоему банкиру Разумову. Адвокаты Трифоновой думают иначе, настаивая на «провокации» сотрудников ДЭБ МВД, которых нанял недруг Трифоновой, не желавший отдавать ей долг.

Вряд ли Трифонова была ангелом. Вряд ли ангелами были сотрудники МВД. Должности у нас действительно продаются. И мошенников хватает, как и заказных дел с провокаторами в главной роли. Но наш рассказ не об этом.

А о том, как прожила последние 6 месяцев своей жизни тяжело больная женщина, обвиненная в нетяжком преступлении, вина которой еще не была установлена судом. Смерть ее не была «цепочкой случайных совпадений», «трагическим стечением обстоятельств», как говорили потом ответственные чины. Те самые, что знали всё о состоянии здоровья Трифоновой.

Декабрь 2009 года

«…Повышение артериального давления до 200/100 мм рт. ст., отеки голеней, одышка, снижение остроты зрения. На основании результатов обследования установлен клинический диагноз: сахарный диабет 2-го типа, тяжелого течения. Диабетическая нефропатия на стадии ХПН I (хроническая болезнь почек 3-й ст.). Нефротический синдром. Артериальная гипертония 3-й стадии, риск 4 (очень высокий). Дислипидемия. Нефрогенная анемия. Диабетическая дистальная полинейропатия. Синдром диабетической стопы, нейропатическая форма. Пациентке рекомендовано лечение в условиях эндокринологического отделения многопрофильной клиники, в связи с высоким риском развития сердечно-сосудистых осложнений…» — это выдержка из результатов обследования обвиняемой в Эндокринологическом научном центре Росмедтехнологий (при Минздраве) за месяц до ареста (октябрь 2009 года).

Это заключение врачей лежало на столе у следователя СК по Московской области Пысина, когда он сразу после ареста допрашивал Трифонову. Он честно приобщит эту справку к материалам дела, а «подопечную» отправит в 20 горбольницу, а потом в СИЗО «Матросская тишина». Суд откажет в залоге, согласившись с прокурором и следователем.

…То ли нервы, то ли боязнь за детей, особенно за младшую, несовершеннолетнюю дочь, которую она после смерти мужа воспитывала одна… Короче, через неделю в тюрьме организм Трифоновой дал полный сбой: обострились проблемы с легкими и сердцем, резко начало падать зрение. Ее кладут в реанимационное отделение 20-й клинической больницы Москвы. И 28 декабря 2009 года врачи подтверждают диагноз, уже известный суду и следствию. «Нуждается в проведении гемодиализа», — особо подчеркивают в заключении врачи и добавляют: «в их больнице его провести невозможно — нет соответствующего оборудования и специалистов». Еще не раз и не два сотрудники 20-й больницы будут это писать, настаивая: больную нужно переводить в спецклинику. Но больную неизменно будут привозить к ним.

Январь—февраль 2010 года

Трифонова вместо спецклиники переведена в больницу «Матросской Тишины». Чем в тот момент руководствовался следователь — непонятно. Зато понятно, чем он руководствовался потом — справками, которые подписывали начальник тюремной больнички Мазуров и начальник СИЗО Тагиев. На запросы следствия и суда эти милые люди добросовестно перечисляли все диагнозы обвиняемой, приписывая от руки: «Лечение получает в полном объеме, содержаться в условиях СИЗО может».

Одну из таких справок Мазуров и Тагиев выпишут 15 февраля 2010 года — за день до заседания, на котором Одинцовский суд будет рассматривать ходатайство следствия о продлении ареста. Только самой Трифоновой на том заседании не будет: руководство СИЗО, судя по всему, просто не рискнуло ее этапировать и представлять на обозрение суда, родственников, адвокатов и публики. Но судья Макарова продлила арест, так сказать, заочно — без «предмета рассмотрения».

Без рассмотрения остались и заключения врачей, которых, как обычно, перебили рапорты оперативников, у которых, как обычно, были оперативные секретные данные о том, что обвиняемая собирается скрыться и всячески противодействовать следствию. (Подобные рапорты со ссылкой на данные, которые нельзя раскрывать по закону об оперативно-разыскной деятельности, кстати, всегда присутствуют в делах предпринимателей.) Решение судьи: «Обвинения Трифоновой относятся к категории тяжких преступлений, «представляющих повышенную опасность. В связи с чем прежнюю меру в виде ареста оставить. »

Март 2010 года

У Веры Трифоновой отказывают почки, в легких обнаружено более 3-х литров жидкости, заключенная отекает и опухает, может передвигаться только в инвалидной коляске… Опасность почувствовали и в «Тишине», вновь отправив Трифонову в реанимацию 20-й горбольницы — в ту самую, врачи которой уже разъясняли: к нам — нельзя, мы помочь не сможем. Главный врач больницы Лев Тутанцев опять вынужден констатировать: «Учитывая наличие отечного синдрома как следствия почечной и сердечной недостаточности», гемодиализ Трифоновой не просто необходим, а необходим «2-3 раза в неделю», но у него в больнице подобную помощь оказать невозможно. Расширенный консилиум подтверждает мнение руководства клиники: только спецклиника, «в условиях тюремной больницы гемодиализ проводить не представляется возможным».

Апрель 2010 года

Но для следователя Пысина, врача Мазурова и начальника СИЗО Тагиева невозможное по-прежнему возможно — они опять переводят Трифонову из больницы в СИЗО.

Нет, не подумайте, они не то чтобы уж совсем отмороженные были. Нет. Вот, например, 6 апреля Пысин выходит с ходатайством в Одинцовский суд — неожиданно попросив всю ту же судью Макарову отпустить Трифонову под залог. Но Макарова в залоге отказывает. Отказывает при двух важных обстоятельствах: в суд на заседание по продлению ареста Трифонову опять не доставили: к тому моменту она уже была нетранспортабельна (то есть Макарова видела отсутствие обвиняемой и знала причины этого). И — два: Макарова видела в деле справки из 20-й горбольницы — о том, что лечить ее надо в спецклинике, что необходимы курсы гемодиализа, что…

Что говорит по поводу этих справок судья Макарова? Оказывается, врачи не написали, что Трифонова не может содержаться под стражей. Да, написали, что в СИЗО ее лечить невозможно, но не написали «не может содержаться в СИЗО». А, следовательно, делает умозаключение судья, — содержаться под арестом больная может. Впрочем, Макарова не забыла напомнить следователю, который оказался одержим неожиданным прозрением: он и сам может отпустить Трифонову — например, под подписку о невыезде. То есть, предполагаю, судья Макарова просто не захотела оказаться крайней…

Но и следователь Пысин явно того не жаждал. Получив пинок от судьи, он идет в реанимационное отделение и сообщает подследственной: пусть дает показания — и тогда под подписку (аудиозапись этого разговора есть в редакции «Новой»). Следователь, естественно, хочет конкретных показаний — признательных, что, мол, я, Трифонова, действительно брала деньги от банкира Разумова, желавшего стать сенатором. Трифонова заявляет, что даст показания, но лишь по обстоятельствам дела — то есть никаких «признаний». И на больничной койке рассказывает следствию: да, действительно познакомила своего делового партнера, депутата Магаданской области Шамиряна, с Разумовым, однако денег от банкира не брала.

И из-под стражи не выходит.

А 16 апреля, словно и просьбы о залоге к судье Макаровой с его стороны 10 дней назад не исходило, следователь Пысин предстает перед судьей в своем прежнем амплуа — ходатайствует о продлении Трифоновой ареста еще на три месяца. Тут, правда, пришлось поднапрячься: ведь прося о залоге, следователь представлял одни справки — о «тяжелом» состоянии больной, а тут — просьба прямо противоположная, и справки к ней нужны, прямо скажем, иные. И за день до суда, на котором он собирается ходатайствовать об аресте, Пысин получает из СИЗО (от Тагиева и Мазурова) соответствующий документ, в котором говорится: «Состояние стабилизировалось», участвовать в судебных заседаниях «может», как и «содержаться в условиях СИЗО». Ну и главное, что «может» Трифонова, как следует из справки, — это «следовать этапом на судебное заседание 16.04.10 г. без медицинского сопровождения». И это при том, что Трифонову привезли в СИЗО из 20-й больницы поздно вечером 15 апреля, за ночь до суда. Причем факс о том, что состояние «стабилизировалось», Тагиев и Мазуров отправили Пысину раньше, чем Трифонова на своей инвалидной коляске переехала порог СИЗО…

— Ребята, вы оху..ли! Она же сейчас прям тут умрет! Вы чё ее в суд-то везете?! — так 16 апреля в перерыве заседания в Одинцовском суде кричал конвой судебный на уфсиновский. Трифонова сидела в клетке в инвалидной коляске. В перерыве несколько раз теряла сознание. И конвой, пока судьи Макаровой не было в зале, матерясь, вызывал «скорую».

Из рапорта начальника конвоя ОБОК ПО ГУВД по МО, поданного в тот же день: «Председательствующему судье Макаровой О.В. Рапорт. Подследственной Трифоновой В.В. была вызвана «скорая помощь». Было сделано ЭКГ, укол дибазол—папаверин. Диагноз — гипертензия».

Судья Макарова прочитала этот рапорт. И — приобщила его к материалам дела, продлив арест на очередные три месяца. Не обратив внимания и на то, что ровно неделей ранее — 9 апреля — вступили в силу «медведевские» поправки в 108-ю статью УПК, запрещающие арест обвиняемых по экономическим статьям (в том числе по вмененной Трифоновой — ст. 159 УК РФ).

Защита заявляет Макаровой отводы. Та отклоняет. Как и ключевую просьбу — освободить под залог. Хотя куда может скрыться женщина на инвалидной коляске? Природа таких случаев не знает…

Но, очевидно, знает следователь Пысин и его начальник, Валерий Иварлак — руководитель отдела СКП по Московской области. Именно он дает согласие своему подчиненному на возбуждение перед судом ходатайства о продлении ареста. Именно он направляет в суд копии материалов дела в обоснование ходатайства. Именно он не отменил решение Пысина о переводе Трифоновой из 20-й больницы в СИЗО. Именно Иварлак вместе с Пысиным, каждый раз ходатайствуя перед судом о продлении ареста, ссылались на тот самый рапорт оперативников — про «оказать давление на свидетелей» и «скрыться от следствия»…

— Владимир Аркадьевич, надо что-то делать. По заключению врачей, нужен гемодиализ. Я ее отпустить не могу, у меня полномочий таких нет… Ее нам, что умирать привезли?! Придумывайте что-нибудь — так почти кричал по телефону адвокату Жеребенкову начальник можайского СИЗО.

В это СИЗО Трифонову этапировали сразу же после продления ареста 16 апреля, с конвоем, в автозаке, но без медицинского сопровождения. И начальник тюрьмы сам позвонил адвокату. Начальник можайского СИЗО Мельник будет единственным человеком из всех официальных чинов, который, увидев умирающую женщину, попытается хоть что-то предпринять.

«Вы чего творите?!» — произнесет он, когда к нему в СИЗО привезут Трифонову. И сразу же отправит ее в реанимацию Центральной райбольницы Можайска.

Еще он позвонит следователю Пысину — безрезультатно, впрочем.

— Ну, придумывайте что-нибудь… — всё повторял Мельник адвокату Жеребенкову. И тот писал километры жалоб и обращений. Писал следователю Пысину и судье Макаровой — чтобы отпустили под залог или домашний арест: «Прошу срочно изменить ей меру пресечения, чтобы она могла получать профессиональную медицинскую помощь, либо возникнут необратимые последствия, поскольку…» — и адвокат в тысячный раз объяснял, что значит это «поскольку».

Следователь отвечал, например, так: «Заявленное Вами ходатайство рассмотрено и в его удовлетворении отказано. С постановлением можете ознакомиться в любое удобное для Вас время по адресу… Решение вправе обжаловать прокурору либо в суд». Адвокат, конечно, обращался в вышестоящие инстанции — и с тем же результатом. А еще писал жалобы президенту Медведеву, руководителю СКП Бастрыкину, генпрокурору Чайке, прокурору области Мохову…Всего около 40 заявлений, писем, жалоб, телеграмм.

«Прошу незамедлительного вмешательства… из-за бездушия органа расследования и суда умирает обвиняемая в экономическом преступлении…вдова, имеющая на иждивении несовершеннолетнюю дочь… — это из писем Бастрыкину и Мохову. —Каким образом больная женщина, передвигающаяся на инвалидной коляске, еженедельно нуждающаяся в 2-3 сеансах очистки, «может скрыться», «повлиять на свидетелей», «уничтожить доказательства». », «Трифоновой сейчас важен каждый час». Из письма Медведеву: «Возьмите данное дело под свой контроль. Трифонова практически не видит, зрение 10%, полностью отечна, работает одна почка, в легких — вода…»

Реакции нет. Из очередного письма Медведеву: «Повторно обращаюсь к Вам и прошу срочного вмешательства… Ваше заявление о либерализации законодательства по экономическим преступлениям и требование о человеческом отношении к людям, находящимся в изоляторах, не желают исполнять ни следователи, ни судьи… Уважаемый президент! Прошу поручить провести проверку по факту целенаправленного уничтожения Трифоновой».

Реакции нет. Защита выходит на журналистов. Кто может — пишет. Но реакции все равно нет. И еще катастрофически нет времени. Трифонова по-прежнему нуждается в гемодиализе, но в можайской больнице, как и в московской 20-й, оборудования нет.

20 апреля 2010 года сын Веры Трифоновой Вячеслав обращается с просьбой к Московскому облсуду отпустить его мать под залог. «Прошу решить вопрос об освобождении моей мамы. Залог в сумме 520 000 (пятьсот двадцать тысяч) рублей гарантирую. 20.04.2010. Райков». В залоге откажут.

22 апреля, за 8 дней до смерти, начальник можайского СИЗО Мельник делает отчаянный поступок: пишет одновременно и в УФСИН по Московской области, и в Следственное управление СКП по МО, и председателю Одинцовского суда, и Можайскому прокурору, и прокурору области. «16.04.2010 судьей Одинцовского суда Макаровой в отношении Трифоновой вынесено постановление о продлении срока содержания под стражей до 16.07.2010 г., ссылаясь, что ее состояние здоровья стабилизировалось и она может принимать участие в заседании, а также содержаться в условиях следственного изолятора. Однако в настоящее время состояние Трифоновой остается крайне тяжелым, за счет прогрессирования основного заболевания. По жизненным показаниям ей необходимо проведение заместительной почечной терапии — гемодиализ. Своевременное неоказание медицинской помощи может привести к летальному исходу. Прошу Вас оказать содействие в решении вопроса о направлении Трифоновой в специализированное медицинское учреждение… Благодарю за сотрудничество!»

Ничего не происходит. Адвокат снова пишет президенту: «В третий раз обращаюсь и прошу срочного вмешательства. Следственный комитет и прокуратура области никак не реагируют. Трифонова умирает…»

Впрочем, не то чтобы реакции не было. Управление президента РФ по работе с обращениями граждан сообщало адвокатам, что перенаправляет жалобы в прокуратуру области, на которую, собственно, и жаловались адвокаты. И СКП РФ тоже не молчал — отвечал, что перенаправляет жалобу в следственное управление СКП по области.

23 апреля. 7 дней до смерти. Начальник можайского СИЗО вновь пишет следствию: в случае, если клинику для Трифоновой все же найдут, «по тяжести состояния транспортировать ее для проведения гемодиализа на обычном автомобиле невозможно, необходим специализированный реанимационный автомобиль». Но никто автомобиль не ищет. Сын и невестка Трифоновой сами за собственные средства находят реанимобиль с врачом и вывозят (Пысин все же отпустил из СИЗО!) Трифонову в Московский областной научно-исследовательский клинический институт им. Владимирского. Там ей тут же проводят курс заместительной почечной терапии — бикарбонатный гемодиализ. И подшивают в вену катетер для последующих сеансов гемодиализа (катетер может находиться в теле месяцами).

Но буквально на следующее утро конвой увозит Трифонову обратно в «Матросскую Тишину».

26 апреля, 4 дня до смерти. В «Матросской Тишине» у Трифоновой наступает резкое ухудшение, она постоянно теряет сознание. Лежит в палате интенсивной терапии хирургического отделения медсанчасти СИЗО.

28 апреля начальник СИЗО Тагиев без должной на то необходимости разрешает врачам СИЗО самостоятельно промыть катетер, находящийся в вене Трифоновой, гепариновым раствором. Это и станет смертельным приговором. В любой инструкции по уходу за катетерами четко прописано: перед процедурой катетер должен быть промыт гепариновым раствором в объеме 5—10 мл, не меньше, что создает в катетере так называемый «гепариновый замок», чтобы предотвратить развитие и увеличение у больного тромбов. Врачи же СИЗО промыли катетер гепарином в концентрации в 200—400 раз меньшей, чем необходимо. У Трифоновой, и без того ослабленной, оторвался тромб. Через сутки наступила смерть.

В день смерти, 30 апреля, утром невестка Трифоновой Мария позвонит следователю Пысину, интересуется состоянием здоровья свекрови. Тот заверяет, что «состояние стабильное», выходные она проведет в изоляторе, а в понедельник ее переведут в больницу. Через полчаса Марии перезвонили. На этот раз из изолятора: «Трифонова Вера Владимировна умерла».

В заключении врачей «Матросской Тишины» в графе «Предварительная причина смерти» у Трифоновой — как и у Магнитского — появится короткая запись: «Острая сердечно-сосудистая недостаточность. Признаков насильственной смерти не установлено».

А дальше?

На следующий день после смерти Веры Трифоновой началось «официальное разбирательство». Все, кому до этого писались жалобы, ходатайства, просьбы, вдруг очнулись.

В общем, если изложить последовавшие после смерти Трифоновой события пунктиром, то все шло стандартно, по уже известному сценарию: возбудили дело по факту смерти человека в СИЗО. Президент взял расследование дела под личный контроль, раздал поручения Бастрыкину и Чайке… Руководителю столичного Следственного управления СКР Багмету дали задание проверить обстоятельства неоказания человеку надлежащей медицинской помощи сотрудниками изолятора и врачами.

Проверяли сами себя и СКР, и Генпрокуратура. Даже делали заявления, до которых не опустились бы, не будь этой смерти и последовавшего за ней скандала: «При задержании Трифонова заявила следователю о тяжелом состоянии здоровья и необходимости постоянного лечения, — отчитывались ведомства. — Однако следователь в нарушение действующего законодательства обратился в суд с ходатайством об избрании Трифоновой меры пресечения в виде заключения под стражу. И оно было удовлетворено. Адвокат Трифоновой неоднократно обращался к следователю с ходатайством об изменении меры пресечения. Эти ходатайства следствием отклонялись…»

Еще неожиданно оказалось, что за освобождение Трифоновой ходатайствовали и ФСИН, и руководство СИЗО. И теперь, мол, руководство СИЗО удивлено, что ходатайства его не удовлетворялись, а следователь и суд вели себя так нехорошо. СКР утверждал, что хороший следователь Пысин просил суд изменить меру пресечения на залог, а плохой суд ему в том отказал. ФСИН же заявляла, что это ее сотрудники просили следователя Трифонову отпустить, а плохой следователь не отпускал… ФСИН валила на следствие, СКР и прокуратура — на суд. И все твердили, что хотели Трифонову выпустить, но она почему-то не выпускалась…

СКР возбудил в отношении следователя Пысина уголовное дело. Статья 293 УК РФ — «Халатность». И временно отстранили от работы. Как поначалу отстранили и двух его начальников — Александра Филиппова, курировавшего отдел по расследованию преступлений коррупционной направленности, и руководителя этого отдела Валерия Иварлака, — но дел против них не возбуждали.

Сегодня уголовное дело против Пысина в Главном следственном управлении СКР живет тихой и пыльной жизнью. Пысин и два его начальника восстановились на прежнем месте работы. Причем Иварлак вернулся в свое кресло через 22 дня после увольнения. И восстановил его сам глава СКР Бастрыкин. Начальник больницы «Матросской Тишины» Мазуров продолжает трудиться там же. Правовая оценка действиям всех врачей этого СИЗО, проводивших Трифоновой тот смертельный курс гемодиализа, до сих пор не дана вообще.

Начальник «Тишины» Тагиев работает на прежнем месте в прежней должности.

Судью Макарову тоже никто не увольнял и дела против нее не возбуждал. После того как Трифонова умерла в СИЗО, Макарова сама уволилась с должности с формулировкой «по собственному желанию»: таким образом она могла рассчитывать на пожизненное содержание и выплату части зарплаты. Однако председатель Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев не дал ей уйти спокойно. Назвав Макарову бессердечной, а ее отказы выпускать больную из-под ареста «незаконными», Лебедев потребовал от квалификационной коллегии судей Московской области изменить формулировку на более жесткую и лишить Макарову судейского статуса с пометкой «досрочно»

Вот прокурор области Мохов лишился своего поста. Но не из-за дела Трифоновой, а в рамках скандального «игорного дела».

Впрочем, одного виновного человека СКР все-таки назвал. Им оказалась Вера Трифонова. В декабре 2010 года Главное следственное управление СКР признало ее виновной в «мошенничестве». Посмертно. На этом уголовное дело против нее прекратили.

КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК»

НЕКОММЕРЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК»7728282561

Оценка налоговых рисков при работе с Контрагентом
(Должная осмотрительность)

Организация не предоставила данные.

Связанные компании по руководителю
(аффилированность ? )

Руководитель юридического лица (руководитель юридического лица)
Жеребенков Владимир Аркадьевич, ИНН:

Связанные компании КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» ИНН 7728282561
(аффилированность ? )

Описание деятельности компании:

КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» зарегистрирована по адресу: 117574, г Москва, улица Голубинская, 4 а. Руководитель Юридического Лица — Жеребенков Владимир Аркадьевич. Основным видом экономической деятельности является «». Также КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» работает еще по 1 направлениям. Размер уставного капитала — руб. Организация насчитывает 0 филиалов. Имеет 0 лицензии. НЕКОММЕРЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» присвоен ИНН 7728282561, КПП 772801001, ОГРН 1037728010341 , ОКПО 14162189
Действует с 06.03.2003

Описание предприятия

Компания НЕКОММЕРЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» имеет статус Действующее, дата регистрации: 06.03.2003.

Руководитель Юридического Лица — Жеребенков Владимир Аркадьевич. Данное лицо также может являться руководителем еще в _____ (указать число компаний, где по ФИО и ИНН он может являться руководителем, данные ФНС, число должно быть кликабельным) и учредителем ________ (указать число компаний, где по ФИО и ИНН он может являться учредителем, данные ФНС, число должно быть кликабельным).

Компания КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» зарегистрирована по адресу: 117574, г Москва, улица Голубинская, 4 а, также по этому адресу зарегистрировано ____ компаний (указать число компаний по данным ФНС, в случае, если на данном адресе больше нет компаний, проставить число «0»).

Компании КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» были присвоены следующие коды: ИНН 7728282561, ОГРН 1037728010341, КПП 772801001, ОКПО 14162189

Основным видом деятельности компании КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» является еще 1 являются дополнительными видами деятельности. Размер уставного капитала компании составляет: — руб. Финансовая отчетность организации была предоставлена за период: __________________ (указать года, за которые компания предоставила отчетность, если годов несколько, через запятую).

Компания КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» является головной организацией и имеет в наличии 0 филиалов, а также ___________ (указать число, оно должно быть кликабельным, в случае отсутствия данных проставить «0) учрежденных предприятий и организаций.

Владельцами компании являются:
1. Дедов Сергей Иванович с номинальной стоимостью доли
2. Жеребенков Владимир Аркадьевич с номинальной стоимостью доли

Компания КА «МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ «ЗАКОН И ЧЕЛОВЕК» имеет 0 лицензий и свидетельств.

С момента создания компания проходила в Арбитражном суде как Истец — _________ раз (указать число), как Ответчик — ___________ раз, как Третье лицо — __________ раз. Выигранных дел в судах — ________ штук, на сумму ______________ рублей.

Также принимала участие в закупках — _________ раз, в качестве Исполнителя — _______ раз, на сумму — __________ рублей, в качестве Заказчика — __________ раз, на сумму ________________ руб.

Компания имеет ___________ (высокий, средний, низкий) риск налоговой благонадежности, _____________ (высокий, средний, низкий) риск финансовой благонадежности. В реестрах ФНС _____________ (значится или не значится).

Является ____________________ поставщиком (надежным или неблагонадежным).

Исполнительных производств по компании __________ (число).

Плановых проверок по компании _________ (число).

Miassats.Ru

Адвокат, доктор юридических наук. Председатель президиума коллегии адвокатов.

В 1984 году Владимир Аркадьевич окончил с отличием Московскую Высшую школу милиции МВД СССР (сейчас Московский Университет МВД РФ) по специальности правоведение.

В 2002 году подготовил и защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Криминологическое изучение преступности несовершеннолетних девушек и вопросы организации индивидуальной профилактики», а в 2006 году защитил докторскую диссертацию на тему: «Теория и практика борьбы с преступностью несовершеннолетних девушек». В 2003 году избран Член-корреспондентом Российской академии естественных наук.

2000-2002 — член Межтерриториальной коллегии адвокатов.

2002-2003 – Заведующий адвокатского бюро «Закон и Человек».

2003-н.в.- Председатель Президиума Межрегиональной коллегии адвокатов «Закон и Человек».

Область юридической практики:

Основная область адвокатской практики Владимира Жеребенкова зашита прав и интересов граждан в уголовном судопроизводстве. Непосредственно и успешно участвовал в более 100 резонансных процессах в судах общей юрисдикции, в том числе с участием присяжных заседателей. Защищал Премьера Министра Украины Тимошенко Ю.В., главного инженера авиации МВД РФ Карпенко А.В., начальника Департамента МФ РФ Михайлова Д.Л., заместителя Департамента ФМС РФ Прокофьева Ю.П., заместителя Департамента Минтруда РФ Голубенко И.Ю. и других высокопоставленных должностных лиц. Являлся представителем Правительства РФ в Верховном суде РФ при разбирательстве спора по строительству кольцевой автодороги в г. Сакт-Петербурге, а также ряда граждан в Конституционном Суде РФ и Европейском Суде по правам Человека.

Владимир Аркадьевич родился 8 марта 1959 года в г. Москве, увлекается нумизматикой и экстремальными видами спорта.

Адвокат Владимир Жеребенков – о новой системе учета преступлений

Генеральная прокуратура объявила конкурс на разработку государственной автоматизированной системы «Правовая статистика». До конца декабря в ведомстве Юрия Чайки рассчитывают получить технические решения, позволяющие создать единую федеральную базу данных о зарегистрированных преступлениях, а также проекты нормативно-правовых актов, которые обеспечат обмен информацией между правоохранительными органами.

До сих пор криминальную статистику вело МВД. В феврале президент Дмитрий Медведев, подписав соответствующий закон, заявил, что действующая система отчетности не отражает реального состояния преступности, поэтому с 2012 года учет сведений о зарегистрированных преступлениях и их раскрываемости передается в Генпрокуратуру.
Создание общефедеральной базы данных – только первый этап развития системы «Правовая статистика». Как ожидается, это позволит вести общий учет преступлений на основании данных, полученных от правоохранительных органов — МВД, ФСКН, Таможенной службы, ФСБ, МЧС, судебных приставов. Но сейчас такими данными легко манипулировать: преступления скрывают (отказываются регистрировать заявления граждан), под разными предлогами снимают дела с учета. Раскрытые, напротив, приумножают: разбивают на эпизоды и отчитываются за каждый.

До конца следующего года в прокуратуре рассчитывают создать систему учета, исключающую возможность корректировки статистики: появится единая нумерация дел и запрет на несанкционированную корректировку данных. Предполагается, что в каждом отделении полиции должен стоять компьютер, автоматически регистрирующий заявления о преступлениях и выдающий талон-уведомление с уникальным номером, по которому можно будет отслеживать ход дела вплоть до приговора суда. В Казахстане такая система функционирует уже восемь лет.

В прокуратуре подсчитали, что на реализацию новой функции потребуется более 2000 новых сотрудников и около 1,2 млрд руб. В МВД этим занимается Главный информационно-аналитический центр, в котором, включая его местные подразделения, работают около 7000 человек.

В полезности новации сомневается адвокат Владимир Жеребенков:

– Я считаю, что здесь просматривается коррупционная составляющая, поскольку предполагается очередной «распил» бюджетных денег. На эту программу выделяется порядка 1,2 миллиарда рублей. Но суть в том, что такая автоматизированная система учета имеется в МВД Российской Федерации. Она учитывает все показатели всех правоохранительных служб — и прокуратуры, и ФСКН, и налоговых органов, и МВД, и Следственного комитета. Вопрос в том, что кто бы ни учитывал, показатель делается, к сожалению, «на земле». То есть оперативные сотрудники могут дать данные о том, что поступило заявление, а могут не дать. Также дознаватели — могут спрятать материалы, могут этого не делать. Вся информация исходит от оперативных сотрудников. И манипулировать этой информацией, к сожалению, просто. Новая система учета, если ее даже будет курировать прокуратура, абсолютно ничего не дает.

Вся беда в том, что отчетность у нас «палочная», поэтому и провокации возникают, и необоснованные дела возбуждаются, и показателями манипулируют. Надо менять всю систему учета. А то возбудили 1200 дел, раскрыли 1000 дел — значит, все прекрасно. А половина из них — липовые либо сфабрикованы.

Почему вообще надо еще одну систему создать и затратить на это 1,2 миллиарда рублей? У меня такое впечатление, что прокуратура сама себе ищет работу, не желая выполнять свои функции, то есть осуществлять надзор за законностью и правоохранительными органами.

Система управления, которую предлагает прокуратура, — это деньги, выброшенные на ветер.

Жеребёнков адвокат

ЖУРНАЛ
ДОМАШНИЙ АДВОКАТ

ГАЗЕТА
БИЗНЕС-АДВОКАТ

ПОДПИСКА

АДВОКАТЫ

ЮРИДИЧЕСКИЕ
УСЛУГИ

СУДЫ г.МОСКВЫ

НОВОСТИ
О ПРОЕКТЕ
РЕКЛАМА
ТРИБУНА
ФОТОАЛЬБОМ
МАГАЗИН
ГОСТЕВАЯ КНИГА
ФОРУМ

Известный адвокат Владимир Жеребенков выступает против ужесточения наказания для несовершеннолетних преступников, даже совершивших особо тяжкие преступления против жизни и здоровья.
По мнению защитника, обществу следует больше времени уделять воспитанию детей.
3 февраля ученик 10-класса столичной школы № 263 утроил стрельбу в учебном заведении: убил учителя географии и сотрудника полиции, а также тяжело ранил еще одного стража порядка.
Согласно Уголовному кодексу, максимальное наказание, какое может быть назначено несовершеннолетнему ребенку – это 10 лет лишения свободы. В то же время взрослым обвиняемым за подобное преступление грозила бы высшая мера – пожизненное лишение свободы.

На ваш взгляд, не следует ли увеличить срок максимального наказания для несовершеннолетних?

— Я категорически против жестокости. Я считаю, что жестоким наказанием нельзя решать возникающие проблемы. Ну, будут подростки получать на 5-10 лет больше, чем сейчас, это не изменит ситуацию в лучшую сторону. Несовершеннолетний человек имеет другие психические особенности, он менее критически воспринимает ситуацию и более эмоционален.

Здесь скорее вопрос в воспитании, в семье, в школе. У этого мальчика был конфликт с учителем, все об этом знали, но почему-то молчали.

Наша тюрьма никого не лечит. Потом будет только хуже. Тюремный срок делает из людей только закоренелых преступников. Но мы можем дать несовершеннолетним шанс вернуться обратно в общество в более менее молодом возрасте, когда их родители будут еще живы.

У нас вообще дети брошенные. Раньше были комсомольские организации, в каждом дворе был спортивный стадион. А сейчас подростки предоставлены сами себе. Никто ими не занимается ни в семье, ни в школе. Они никому не нужны. Это проблема общества, и нужно ей заниматься.

Адвокат: Арест Шакро Молодого политически ангажирован

Адвокат Владимир Жеребенков объяснил Sobesednik.ru причины громкой поимки «вора в законе» Захария Калашова.

Бывший следователь, адвокат (в том числе и по делам современных «воров в законе») Владимир Жеребенков поделился с Sobesednik.ru своими предположениями по поводу громкого ареста «вора №1» Захария Калашова, известного как Шакро Молодой.

— Шакро принадлежит к высшей иерархии воровского мира, а аресты таких людей всегда политически ангажированы. Следственные органы часто активизируются именно к выборам, демонстрируя работу по борьбе с криминалом.

— Но борьба в данном случае есть — был факт перестрелки по поводу вымогательства у хозяйки московского ресторана, два человека даже погибли.

— Перестрелка, конечно, была. Но погибли как раз люди Шакро. Подоплека такая: хозяйка ресторана якобы не доплатила женщине-дизайнеру, а та обратилась за заступничеством к Шакро. Но на стороне владелицы ресторана оказался бывший известный сотрудник правоохранительных органов, ныне адвокат Буданцев. На их встрече что-то пошло не так. Может, как бывает, кому-то показалось, что у кого-то что-то блеснуло, началась стрельба. Факт убийства скрыть невозможно, вот и началось разбирательство. Вероятно, адвокат настаивает на необходимой самообороне. Меня смущают в этом деле найденные в доме Шакро граната и пистолеты. Это отдает 90 годами, когда у каждого второго, кого нужно было арестовать, находили или оружие, или наркотики. Часто за этим стоит нехватка аргументов у следствия, а человека арестовать очень нужно.

— Тема «воров в законе» была очень популярна в 90-е годы, потом было затишье, и казалось, что эта криминальная страница в прошлом. Теперь опять?

— «Воры в законе» были всегда — и в советское время тоже. Просто в 90-е годы эта тема обрела особую популярность. Сейчас их не то чтобы стало меньше, но они стали легализовываться, заниматься бизнесом, экономикой. Прежние строгие запреты — на семью, на предметы роскоши, меркантильность, можно сказать, в большинстве случаев остались в прошлом.

Владимир Жеребенков / Twitter Владимира Жеребенкова

— Шакро арестовали в его доме в Жуковке Одинцовского района. Это элитарный поселок, где «все свои» — люди не только с деньгами, но и со связями, должностями и регалиями.

— Ничего удивительного. Всем известный Михась также проживает в престижной части Ново-Переделкино. Я общался с разными «ворами в законе», и это далеко не уровень гоп-стопа. Люди владеют если не целыми отраслями экономики, то серьезными экономическими объектами. Один из них, например, обладает роскошным торговым центром Plaza в Москве. Реальные собственники других крупных объектов вас бы тоже очень сильно удивили. Кстати, какой-нибудь лакомый кусок собственности также может быть мотивом для ареста.

— Появилось предположение, что скоро он выйдет из СИЗО.

— Заступники у него, безусловно, есть. И они сейчас активизируются. Возможно, после выборов он действительно тихо выйдет на свободу. Если на него не будет ничего серьезного.

— Статус вора — это несерьезно?

— За это же не посадишь. «Воры в законе» не работают топорно. Очевидно, максимум, что есть у следствия — какой-нибудь «пластилиновый свидетель», который заявляет, что инициатором разборки со смертельным исходом был Шакро. Но вряд ли сам Шакро там был и вряд ли он давал прямые указания, и еще менее вероятно, что он планировал перестрелку. Такая топорная работа — это не его стиль.

Адвокат Владимир Жеребенков

В конце прошлой недели завершился процесс над последним находившимся под стражей участником «Боевой организации русских националистов» (БОРН). Суд приговорил лидера и идеолога экстремистской группировки Илью Горячева к пожизненному лишению свободы. В интервью «НИ» адвокат Владимир ЖЕРЕБЕНКОВ, представлявший интересы се

– Вы согласны, что БОРН не был в чистом виде националистической группировкой?

– У данной организации была четкая программа, которую обнаружили в компьютере у одного из руководителей БОРН Никиты Тихонова, когда его арестовали. Впоследствии его приговорили к пожизненному заключению за убийство адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. Потом Тихонов признался и в других преступлениях, потянул за собой других участников БОРН, почему Горячева и привлекли. Как следует из записей (в отношении некоторых участников БОРН спецслужбы проводили прослушку. – «НИ»), организация действительно занималась уничтожением людей нерусской национальности. В плане идеологии БОРН многое позаимствовали из идей, пропагандировавшихся в фашистской Германии. Причем у них была очень серьезная боевая подготовка, некоторые были подготовлены чуть ли не лучше наших спецназовцев.

– Как так вышло, благодаря кому или чему?

– Люди готовились именно убивать. Они могли стрелять из различных видов оружия, изготавливать взрывчатку, могли убить человека карандашом, шариковой ручкой, отлично знали анатомию человека. У них чуть ли не каждую неделю было по два выезда в Подмосковье, где они тренировались стрелять по движущимся мишениям, в машину на ходу. Когда я показал данные ребятам из ГРУ, они были поражены – сказали, что у них специалистов так не готовили, как готовились борновцы. Это им требовалось для выполнения своих целей – уничтожения неугодных им лиц. А неугодными для них были как выходцы из Азербайджана, Туркменистана, так и русские антифашисты. Тихонов, общаясь с Евгенией Хасис, хвастался, мол, только мы с тобой да еще несколько человек – настоящие боевики, а остальные студенты. Дескать, больше и набирать не из кого было. Поэтому они направляли деньги, продукты питания людям, находящимся в местах лишения свободы, которые должны были освободиться где-то через год, чтобы вербовать их в свои ряды и готовить к уничтожению неугодных.

– Такая хорошо организованная и профессионально обученная организация не могла возникнуть из воздуха…

– Была организация «Русский образ», идеологами которой были Горячев, Тихонов, Барановский, который остался на свободе. У Тихонова прекрасное образование, он журналист, работал в центральной прессе. И вот они создали свою газету, в которой стали продвигать идеи русского национализма. Борновцы убивали не только лиц неславянской национальности, но и неугодных, мешающих им русских. Маркелова убили в связи с тем, что он защищал граждан другой национальности, антифашистов. Убийство Ивана Хуторского было связано с его деятельностью как антифашиста.

– В деятельности БОРН было и очень много политического.

– У кого-то возобладала точка зрения, что нас притесняют и надо как-то защищаться, объединяться и уничтожать неугодных. На этой почве и появляется эта организация, во главе которой достаточно умные ребята. Появляются источники, которые поддерживают их деньгами. Поэтому предстоит еще очень большой фронт работы. Более того, после ареста Тихонова были убиты Муслим Абдуллаев, Иван Хуторский, судья Эдуард Чувашов. То есть группа даже после ареста одного из лидеров продолжала действовать.

Расследование убийства Маркелова и Бабуровой завершилось весной 2011 года. После этого был осужден Тихонов, вынесены приговоры другим участникам БОРН, сейчас Горячев осужден.

– То есть, говорить о том, что теперь история с БОРН окончена, не приходится?

– Полагаю, что нет, поскольку из записей следует, что в ней большое количество людей, причем из разных городов. В Санкт-Петербурге, Ростове есть соратники того же Тихонова. Думаю, арестованные и осужденные участники группировки – лишь верхушка айсберга. В этой организации вращались очень серьезные средства. Практически каждую неделю откуда-то приходили деньги на счет группировки. Тихонов оперировал суммами в 15, 20, 50 тыс. евро. Именно поэтому они имели возможность поддерживать лиц, находящихся в зонах и разделяющих их взгляды, до их освобождения, чтобы потом они могли вступить в ряды БОРН. Кроме того, было много участников, не стоявших на острие организации, которые непосредственно в убийствах не участвовали, но которые поддерживали руководителей, находили и доставляли им оружие и так далее.

– А могло быть так, что БОРН использовался кем-либо, а затем стал отработанным материалом и был устранен?

– Не думаю. Фактически Тихонов был номер один, как боевик, поскольку занимался подготовкой других «кадров». После его ареста стало сложнее, но все равно убийства продолжались.

– Евгения Хасис в ходе суда упоминала о том, что у БОРНа была связь с кем-то из людей, обличенных властью…

– В материалах дела об этом действительно была запись. Но в суде этот вопрос так и не смогли раскрыть. Насколько их куратор близок к верхушке власти – официальных данных нет.

И Тихонов, и Горячев – журналисты. Барановский – тоже достаточно известная личность в определенных кругах. У них там находилось достаточно много известных лиц, были хорошие менеджеры, бизнесмены. И я не удивлюсь, что и в коридорах власти были и есть люди, которые им симпатизировали, поддерживали их. И могли их использовать, чтобы где-то создать определенное напряжение (чтобы потом самим же это напряжение ликвидировать и иметь возможность продвинуться по службе), выполнить какую-то свою задачу, убирать их руками неугодных лиц – коммерсантов или того же судью Чувашова.